Собор Парижской Богоматери (адаптированный пересказ). Виктор Мари Гюго

множества лиц, озаренных багровым пламенем костра, выделялось суровое, печальное лицо мужчины, который смотрел на танцовщицу, словно зачарованный. Человеку этому на вид можно было дать не больше тридцати пяти лет, однако он уже облысел, лишь кое-где на висках уцелело несколько прядей редких седеющих волос. Его высокий лоб бороздили морщины, хотя в глубоко запавших глазах горел юношеский пыл, жажда жизни и затаенная страсть. Мужчина сверлил глазами беззаботную цыганку, и его лицо становилось все мрачнее.

      Наконец запыхавшаяся девушка остановилась, и восхищенная толпа наградила ее бурными рукоплесканиями.

      – Джали! – позвала цыганка.

      К девушке подбежала маленькая белая козочка с золочеными рожками и копытцами. Танцовщица присела на корточки и грациозно протянула ей бубен.

      – Джали! Какой сейчас идет месяц?

      Козочка изящно подняла переднюю ножку и стукнула копытцем по бубну один раз. Стоял январь, первый месяц года. Толпа дружно захлопала в ладоши.

      – Джали! – снова обратилась к козочке девушка, перевернув бубен. – Какое сегодня число?

      Джали ударила по бубну шесть раз. Среди зрителей послышались восхищенные возгласы.

      – Джали! – продолжала цыганка, помахав бубном. – Который час?

      Джали стукнула семь раз. В то же мгновение на часах дома с колоннами пробило семь.

      Толпа застыла в изумлении.

      – Это колдовство! – мрачно проговорил лысый человек, не спускавший с цыганки глаз.

      Девушка вздрогнула и обернулась, но гром рукоплесканий заглушил зловещие слова незнакомца, и она не поняла, откуда они донеслись. Цыганка снова присела перед козочкой и протянула к ней ладони.

      – Джали! Как ходит начальник городских стрелков во время крестного хода? – склонив набок изящную головку, спросила девушка.

      Джали поднялась на задние ножки и заблеяла. Потом она стала с такой забавной важностью переступать копытцами, что зрители покатились со смеху. Козочка показывала исключительно удачную пародию на ханжеское благочестие начальника стрелков.

      – Джали! – продолжала молодая девушка, ободренная растущим успехом. – Как королевский прокурор Жак Шармолю говорит речь в суде?

      Козочка села и заблеяла, так странно подбрасывая передние ножки, что все в ней – поза, движения, повадка – действительно напомнило Жака Шармолю. Зрители восторженно захлопали в ладоши.

      – Богохульство! Кощунство! – снова послышался голос лысого мужчины.

      Цыганка обернулась.

      – Опять этот гадкий человек! Где он?

      Но ее недоброжелатель уже успел замешаться в толпу. Выпятив нижнюю губку, девушка сделала неприязненную гримасу. Затем, повернувшись на каблучках, она пошла по кругу собирать в бубен деньги. Довольные зрители не скупились. Крупные и мелкие серебряные монеты сыпались градом. Когда танцовщица проходила мимо Гренгуара, тот тоже по инерции сунул руку в карман. Цыганка остановилась, выжидающе глядя на него.

      – Черт! –