Голос Жизни. Александр Валерьевич Волков

спутница. Слезы, градом потекшие из ее покрасневших зажмуренных глаз, сшибало набегающим потоком воздуха.

      Я надеялась, что водитель остановился бы, чтобы проверить здоровье подопечной, но ему было совершенно наплевать. Он недовольно кричал что-то, я прочла по дергавшимся губам: «Держись! Держись, тварь! Не вздумай сорвать гонку!».

      Второй раз попасть удалось. Струя точно врубилась в правую часть его лица, зацепив всего один глаз, но и этого хватило, чтобы водитель в отчаянии ударил по тормозам. Квадроцикл стало тянуть из стороны в сторону, но водитель умело крутил руль, выравнивая положение машины и останавливаясь. Уцелевший глаз позволил противнику избежать столкновений, но, все же, чуть не рассчитав курс, они медленно скатились в глубокий овраг и скрылись за его краем. «Непросто будет, но выберутся».

      – Вот это ты отбитая, епт! Вот это ты мне нравишься! – восхищенно кричал Оуэн, заметив мой отчаянный поступок.

      Мы с ревом пересекли линию финиша, и медленно въехали в ликующую толпу. Ученики празднично кричали, восхищенно визжали, смотрели на нас с наслаждением и стремились притронуться к нам, будто бы мы какие-то недосягаемые звезды автогонок, к которым, наконец, можно было прикоснуться: десятки рук скользили по одежде, и я чувствовала себя лучше некуда, оказавшись в центре всеобщего внимания. От такого количества взглядов у меня голова прошла кругом, а сердце радостно заколотилось. А еще впереди ожидал хороший денежный приз, так что я вполне могла сказать, что день удался

      Но вдруг возникло в груди какое-то напряжение. Внезапное и имеющее непонятную, тревожную причину. Крики толпы потеряли цвет и перестали иметь значение, я быстро забыла о десятках пьяных глаз, направленных на меня. Непонятное чувство неотвратимости какого-то темного события беспокоило мою вдруг напрягшуюся психику, а еще в голове, заиграв в мысленном магнитофоне, тихо, будто мрачные звуки потустороннего эха, звучали обрывки песни «Разбежавшись, прыгнул со скалы».

      Я посмотрела прямо, увидев там, над острыми пиками деревьев, высокий-высокий обрыв, за краем которого виднелась верхушка ленты белого забора, отделявшего проезжую часть от пропасти. Скала была. Кто должен был прыгнуть? От чего-то мне стало казаться, что кто-то непременно слетел бы с обрыва, причем неизбежно, а между песней, исполненной мною в классе музыки и этим событием была какая-то мистическая связь.

      Вот. Вот-вот, уже. Ну, вот, сейчас, с секунды на секунду.

      И….

      Нет.

      Обрыв пустовал.

      Может, я слишком сильно волновалась из-за гонки?

      Вернулась к толпе, снова утонув в лучах ее внимания, настроение стало веселым и задорным: любовь людей нравилась мне, они с удовольствием выкрикивали мое имя и имя Оуэна, как преданные фанаты. Конечно, это не совсем сцена, и не совсем певческая слава, но, все же, слава. Я была в восторге.

      Только я позволила себе расслабиться, только пронзительно свистнула, сунув два пальца в рот и выражая толпе одобрение, только вскинула руки