Ты за это заплатишь. Джеймс Хедли Чейз

вопрос: что с тобой делать? – сказал я, когда похожая на камамбер луна перекатилась влево.

      – Делать? – Она села, в глазах ее читался страх. – Что ты должен делать?

      – Могу ли я оставить тебя здесь? Ты справишься тут одна?

      Она вцепилась в мою руку:

      – О чем ты говоришь?

      – Подумай сама, детка, – сказал я. – Мне предстоит множество дел. Есть Киллеано, помнишь его? Такой жирный коротышка, похожий на Муссолини.

      – Но ты же не собираешься обратно в Парадиз-Палмз?

      – Еще как собираюсь, я приехал сюда только для того, чтобы устроить тебя в безопасном месте.

      – Ты сумасшедший! – закричала она. – Что ты можешь сделать против целой шайки?

      – Ты удивишься, – сказал я, улыбаясь ей. – Над нами висит обвинение в убийстве. Для начала я сниму обвинение. Мы не сможем жить спокойно, пока я не отыщу убийцу Херрика и не уговорю его выйти на свет.

      – Но ты не можешь вернуться туда один, – возразила она с жаром.

      – Я возвращаюсь один, и возвращаюсь через несколько минут, – сказал я. – И я хочу знать наверняка, что с тобой все будет в порядке, пока меня нет.

      – Не будет, – быстро отозвалась она, как-то слишком быстро.

      Я покачал головой:

      – Наоборот, с тобой все будет хорошо. А теперь послушай. Я вернусь завтра к вечеру. Катер я возьму, а ты держись поближе к дому. У тебя есть винтовка и запас еды. Держи ушки на макушке и смотри в оба, и все будет хорошо. Если кто-нибудь явится, запрись в доме. Они не доберутся до тебя, если ты не потеряешь голову. Но никто сюда не заявится.

      – А если ты не вернешься? – спросила она, и губы у нее задрожали.

      – С тобой все равно все будет хорошо, – сказал я. – Я оставляю тебе семнадцать кусков. Отправишься к Маку. Он найдет способ переправить тебя в Нью-Йорк. Я загляну к нему и договорюсь.

      – Нет, – сказала она, – не делай этого. Пусть никто не знает, что я здесь одна.

      Это было разумно.

      – Ты не имеешь права меня бросать. – Она спрятала лицо у меня на груди. – Теперь я не хочу тебя потерять. Я только что тебя нашла.

      Мы продолжали препираться, но я решил твердо. Наконец она это поняла и перестала меня отговаривать. Она села, сложив руки на коленях, и лишь смотрела испуганно и печально.

      – Ладно, – сказала она.

      – Херрик знал что-то важное. Настолько важное, что его убили, – сказал я. – У тебя нет предположений, что это могло быть?

      Она покачала головой:

      – Я его почти не знала. Он регулярно заходил в казино, но я никогда с ним не разговаривала.

      – У него была девушка?

      Она кивнула:

      – Он появлялся на людях с одной рыжеволосой певицей. Она живет на Лэнсинг-авеню, в большом доме с отделкой из черного мрамора и хромированного металла, по левой стороне, если ехать вверх по улице.

      – Ты ее знаешь?

      – Нет, но я слышала, что о ней говорили другие девушки. Она недобрая, я таких не люблю.

      – Как ее зовут?

      – Лоис Спенс.

      – Ладно, может, она что-нибудь