Танцующая для дракона. Звезды падают в небо. Марина Эльденберт

пламя. Столько, сколько пожелаешь.

      – Какое неслыханное благородство! – выдохнула я.

      Чуть громче, чем рассчитывала, просто потому, что меня уже начинало трясти. Невысказанное даже про себя откровение сейчас пыталось пробиться сквозь череду сменяющих друг друга чувств, эмоций и мыслей. Руки сами собой сжались в кулаки, грудь обожгло.

      Снова.

      Ноздри дракона шевельнулись, словно он что-то почувствовал.

      – Сбавьте тон, местари Ильеррская.

      Это и растекающийся по груди огонь относительно привели меня в чувство.

      Мне надо сосредоточиться на чем-то другом. На чем-то другом, не настолько остром.

      Таэрран.

      Даармархский сказал, что отец надел ему таэрран за приказ сыну прислужницы, но…

      – Сколько же тебе было лет? – прошептала я. – Сколько тебе было лет, когда ты отдал ему приказ?!

      – Шесть.

      – Шесть?!

      – У меня очень рано проснулся огонь, Теарин. Предположительно из-за того, что произошло с матерью. У первых иртханов огни пробуждались в самом раннем детстве благодаря яркому слиянию с драконами. Ты должна это знать.

      Нет.

      Конечно же я это знала. И о том, какие аномалии творились с перерожденными, и о том, что сила их была запредельной, гораздо больше, чем сейчас у нас. Знала о том, что они оборачивались в секунды, что у драконят пламя просыпается еще во время созревания в яйце, но…

      Нет!

      Нет, нет, нет, пожалуйста, нет!

      – И когда у тебя проснулся огонь?

      – Мать почувствовала его еще до моего рождения.

      Перед глазами потемнело.

      – Куда мы плывем? – Теперь уже я вцепилась в поручни, чтобы скрыть мелкую дрожь рук.

      Мысленно глубоко дыша, унимая втекающее в каждую клеточку пламя.

      Вскинув голову, чтобы не позволить чувствам взять верх над разумом и разрушить все.

      – На остров, – отозвался дракон, и лишь неимоверным усилием воли я заставила себя сосредоточиться на этих словах.

      – Остров?

      – Да, отец с матерью случайно нашли его, когда вместе летали над океаном. – Взгляд Даармархского снова смягчился. Он становился таким всякий раз, когда дракон говорил о родителях. – Я был зачат на этом острове, и они посчитали это благословением. В самом сердце острова отстроили дом, и родители уединялись там, когда была такая возможность. В редкие часы отдыха они прилетали туда.

      – А ты всех претенденток на него привозил? – Слова сорвались с языка раньше, чем я успела их осознать.

      Взгляд Даармархского сначала потемнел, а потом раскалился, отмеченный силой его пламени.

      – Думай, что говоришь. Ты единственная, кому я рассказываю об этом месте.

      – О, я, вне всякого сомнения, должна быть польщена, но с чего нам туда плыть?!

      Вот теперь алое пламя мгновенно вытеснило радужку. Остались только вертикальные зрачки: острые, как лезвия кинжалов.

      – Ты совсем ничего не ценишь, Теарин?

      – Ценю. – Я кивнула. – Я ценю историю твоих родителей, которые искренне любили друг друга.