Реквием по любви. Людмила Викторовна Сладкова (Dusiashka)

ругаясь, заметался по двору. Через несколько секунд мужчина замер на одном месте, исподлобья сверля девушку диким взглядом.

      – Ступай в дом, Лиза, – прерывисто произнес Похомов, – Запри дверь. Укройся от меня. Потому что…Потому что, нет сил сдать назад. Бл*дь, я могу сейчас преступить черту, и как бы ужасно это ни прозвучало – даже остановить меня некому!

      – Но…

      – Живо! – прокричал, что было мочи.

      Это возымело свое действие – Лиза молнией влетела в сторожку, с грохотом захлопывая дверь. Послышался звон ключей – значит, заперлась на замок. Хорошо. Пошатывающейся походкой, мужчина направился к единственному, и вдобавок ко всему, маленькому окну, расположенному почти у самой крыши. Сейчас оно было открыто, а значит, девчонка могла его услышать.

      – Лиза?

      – Да, Дмитрий Аркадиевич.

      – Зачем ты меня разбудила, дуреха?

      – Я. Просто…Вы метались во сне, – девушка, запинаясь, пыталась объяснить причину своих действий, – Звали какого-то Егора. Ругались. Не нужно было будить, знаю. Но, Вы так страдали от своих переживаний…И я…

      Похомов, тяжело вздохнув, прислонился к холодной стене дома. Он прекрасно понимал, о чем сейчас говорила Лизавета.

      – Спасти, что ли хотела? – горько усмехнулся, устало потирая виски ладонью.

      – Можно и так сказать…

      – Ладно, забудь, – пробубнил Дмитрий, – Будь добра, минут через двадцать вынеси полотенце, и найди в шкафу с книгами альбом в красном переплете. Он тоже мне понадобиться.

      – А это не уловка? – с детской осторожностью поинтересовалась Карпова.

      – Нет! – последовал сухой ответ.

      В считанные секунды Похомов обогнул сторожку, направляясь к колонке типа «журавль». Набрал ведро ледяной воды, и опрокинул его себе на голову. Повторил процедуру обливания несколько раз, до тех пор, пока мышцы ног не стало сводить от холода. Только после этого он устало побрел к крыльцу.

      Лизавета уже поджидала его там, одной рукой прижимая к себе махровое полотенце и альбом, а в другой держа керосиновую лампу.

      – Вот, – смущаясь, передала вещи мужчине, – Я пойду, пожалуй…

      – Нет, останься, – Борзый поспешил укутаться в полотенце, – Я хочу показать тебе кое-что.

      Немного поразмыслив, Лиза все же осталась. Дмитрий, вновь уселся на крыльцо. И она последовала его примеру, но на всякий случай, поставила между ними лампу.

      – Когда мы ехали сюда, я сказал, что это место очень много значит для меня. И ни капли не приукрасил, – начал издалека Похомов, все больше погружаясь в воспоминания, – О нем было известно всего трем людям…

      – Теперь уже четырем, – не сдержавшись, перебила мужчину Карпова, намекая на его математические способности.

      – Теперь, снова троим! – осадил ее Дмитрий, – Еще утром о сторожке знали только двое.

      – Не понимаю…

      Борзый протянул Лизе альбом, открывая взору первую фотографию. Девушка