Реквием по любви. Людмила Викторовна Сладкова (Dusiashka)

нервно пошарив по карманам брюк, извлек оттуда пачку сигарет и зажигалку. Машинально, затянулся посильнее, надеясь как можно скорее успокоить разбушевавшиеся эмоции. Умом ведь понимал – прав Пашка. Прав. Да только поделать ничего с собой не мог.

      – А! Теперь понятно, почему ты такой смурной весь день, – начал философствовать Павел, – Наверняка, у Лизы был?

      Дмитрий задумчиво кивнул в ответ:

      – Отцовский подарок забрал…

      – Не выдержал таки, – друг осуждающе покачал головой, – Сразу после моего ухода сорвался адрес проверять, или все же подождал часок, другой?

      – Перегибаешь палку, Сокол. Я отчитываться, как шкет пятилетний, не собираюсь.

      Соколовский очень хорошо знал Борзого. За столько лет, бок о бок, грех не выучить. Зачастую и без слов друг друга понимали. Сейчас Дмитрий был слишком взвинчен, и причина тому могла быть всего лишь одна:

      – Неужели, отказала?

      – Выставила за дверь! – Похомов в сердцах сломал сигарету и швырнул ее в ближайшую стену.

      – Ни х**а себе! – удивленно присвистнул Пашка. – Если мне память не изменяет, то это единственный случай, когда тебя девка отшила.

      – Вообще-то, второй, – задумчиво произнес мужчина, – Первой была Елена Сергеевна.

      Соколовский прыснул со смеха. Даже бумаги из рук выронил.

      – Ну, да. Как я мог забыть классуху то нашу. Сколько же нам тогда было?

      – Двенадцать, – Борзый, последовав примеру друга, расслабился в кресле, закинув руки за голову, – И столько же часов я простоял в углу за тот случай.

      – Зацепила она тебя, да? – прозвучал в тишине вопрос Соколовского.

      Дмитрий вмиг серьезным стал. Даже желваки на лице заходили от напряжения.

      – До одури! До сих пор трясет…

      – Заметно.

      – Не х*р ухмыляться, Соколик. Я тут вообще-то душу изливаю.

      – И вовсе я не ухмыляюсь. Просто пытаюсь представить, какой ущерб нанесен твоему эго…

      – Понять не могу, что в ней такого? Вот, просвети меня. Обычная, ведь. Невзрачная, серая…

      – Рыжая…

      – Забитая, – продолжил Похомов, явно недовольный тем, что Пашка его перебивает, – Зашуганная. Боится каждого шороха…

      – Зато, искренняя. Живая. Лгать не умеет…

      – Но, не выходит у меня из головы, и все тут, – проигнорировал реплики друга Борзый. – Хоть башкой об стену долбись, честное слово!

      Мысли, в мгновение ока, перенесли Дмитрия на несколько часов назад. В тесную квартирку, где на него своими бездонными глазами взирала рыжеволосая девушка, облаченная в одно лишь полотенце. Кровь закипела в венах и, повинуясь инстинкту, устремилась к области паха.

      – Черт! – ругнулся он сквозь зубы, подавляя в себе внезапно вспыхнувшее желание.

      – И что делать будешь?

      – Кто ж его знает…Для начала, дам ей недельку форы. Сам за это время дела кое-какие разгребу, а то из рук все валится. А потом, займусь Лизой вплотную.

      Пашка