Семена мечты. Эрнесто Дуган

и тот замер.

      – Доброго здоровячка, – поздоровалась старушка.

      – Здравствуйте, помогите нам, у сына зрение пропало, – сквозь слёзы сообщила Вера Ивановна.

      – Проходите.

      Лёля брезгливо глядела под ноги, проходя через давно не метеный двор старушки.

      В хибарке целительницы время повсюду оставило след. Старый круглый стол с разбухшей местами столешницей прикрыт поеденной молью скатертью с оборванной бахромой. На потолке рыжая пластиковая люстра, оплавленная по краям. У входа косые шторы, давным-давно растерявшие цвета. Стены до половины выкрашены тёмно-синей краской. Побелка верхней части стен и потолка местами порыжела. У дальней стены старинный шкаф. Одну дверцу занимает треснутое в верхнем правом углу зеркало. Напротив стоящего посреди комнаты стола приютился не менее старинный диван. Высокая спинка оббита растрескавшейся эрзац кожей, прикрепленной по периметру шляпками золотистых гвоздиков. Сверху спинка украшена двумя резными полочками и овальным зеркалом. Полочки застелены вышитыми льняными салфетками. Возле дивана этажерка, давным-давно растерявшая всю лакировку. На верхней полке этажерки алюминиевая ваза. В вазе пыльный букет искусственных цветов. Целительница пригласила гостей присесть за стол. Внимательно выслушала рассказ матери, дополненный словами Лёли ипопросила женщин выйти в соседнюю комнату.

      По истечении четверти часа мать и жена вернулись в комнату с круглым столом. Здесь пахло плавленым воском, горелой травой и чем-то ещё. Теперь женщина попросила Григория выйти из дома. Женщины проводил его в машину. Целительница Раиса Федоровна, сидя за столом, водит пальцем по скатерти, повторяя вышитые узоры. Её впавшие щёки покрылись румянцем. Бесцветные глаза пристально смотрят на томящихся ожиданием гостей. Пожевав губами, она произносит:

      – Я не в силах ему помочь.

      – Значит, он обречён? – Сквозь слёзы выдавила Вера Ивановна.

      – Я этого не говорила.

      – Может, вы знаете к кому обратиться? – Спросила Лёля.

      – Увы, – пожала плечами старушка.

      – Вы можете, хотя бы сказать, что с ним?

      – Вы не поймёте, точнее сказать не захотите понять. – Женщины помрачнели. – А теперь вы выйдите, я с ним поговорю. Когда Григорий с помощью целительницы уселся на диван, она сказала:

      – Сынок, слепота твоя – это прозрение. Снова мир увидеть можно, но только никто кроме тебя, с этим не справится.

      – Но что мне делать?

      – Думай. Ответ придёт, я не могу тебе помочь.

      – Вы аномал. Почему вы живёте здесь, разве в анорах не лучше?

      – Лучше, но пока что моё место здесь. Даже когда начнётся исход, многие из нас останутся на Земле.

      – Понятное дело, про исход вы мне ничего не скажите.

      – Понятное дело.

      – Много вас здесь? И охотятся ли на вас?

      – Та вроде не охотятся. Насчёт остального ты ведь сам понимаешь, что я не скажу ничего.

      Аномалы разные бывают, одни сторонятся друг