Новая надежда России. Максим Друзь

было то, что сыгран он был на уровне наспех написанного диалога из дешёвого бандитского сериала. Глупо отказываться, когда предлагают помощь, но почему в такой гротескной форме?..

      Пришёл официант, опасливо поставил стакан воды на краешек стола, и глядя в сторону, сообщил, что меня просят к телефону. Я было привстал, чтобы подойти к аппарату, но, оказывается, он принес радиотрубку.

      – Максим Анатольевич, снова Пушков на проводе. Примите телефонограмму, – квакнул телефон.

      – Давайте, – вздохнул я.

      – Так, где тут она у меня… А, вот. Зачитываю: «Не тупи». Как поняли, повторите.

      – Не тупи, – машинально повторил я, чувствуя, что последовать этому совету (приказу?) будет трудновато.

      – Все верно. Желаю успехов.

      Что за бред!.. С другой стороны, шло бы оно все к чертям свинячьим, и будь что будет. Надьку надо выручать, а по ходу дела разберемся, что к чему.

      – Можно вас рассчитать? – нервно спросил официант.

      – Можно Глашку за подтяжку, – огрызнулся я, кстати вспомнив свою военную кафедру. Не люблю, когда мне так прозрачно указывают на выход.

      Непроизвольно озираясь по сторонам, я покинул кафе и перешел дорогу. Машина стояла там, где и было обещано – в самом неположенном месте, прямо под запрещающим знаком. Внутри никого не было. Еще раз оглядевшись и одернув себя – это наверняка смотрелось со стороны подозрительно, – я тихонько приоткрыл дверь и осмотрел салон. На заднем диване лежал небольшой матовый предмет – коробочка размером с обычный телефон, только толще. На грани, обращённой кверху, чернела одинокая кнопка. Я взял коробочку и бесстрашно потыкал клавишу: уж не знаю, чего я ожидал, но ничего особенного не произошло: трубка не подавала признаков жизни. Пожав плечами, я засунул ее в карман и собрался идти прочь от машины, но в последний момент спохватился, и, подавив приступ скупого сожаления, бросил на сиденье свой старый телефон. Удаляясь от автомобиля, я запоздало подумал, что надо было позвонить кому-нибудь, предупредить… А, что уж теперь, снявши девушку, по деньгам не плачут.

      Где находится Курский вокзал, я смутно представлял – именно на нём я сошел с поезда сегодня утром.

      * * *

      В электричке было угнетающе жарко, несмотря на весенний холод снаружи. Очевидно, источником духоты было невероятное количество тел, плотно заполнивших всё пространство вагона. Я привык к тому, что электричка – это транспорт простых и слегка агрессивных парней с заводских окраин, но здесь налицо был социальный прогресс: пассажиры, тесно облепившие сиденья и проходы, были скорее похожи на обычных клерков с пустыми глазами, погрузившихся в вызывающе дорогие телефоны. Цвета в одежде преобладали тёмные, серые. Слегка разбавляла эту однообразную конторскую массу только дюжина южных гостей в аляповатых замызганных спецовках. Стоял страшный шум: через толпу, распихивая граждан потёртым баяном и клянча деньги, пробивались неопрятные скоморохи в ушанках, распевающие конъюнктурные куплеты дебильно-политического