Дедейме. Стелла Прюдон

с отцом ему все сделали, воспитали его, а он не делает того, о чем мы просим. Думает, раз деньги есть, можно все. Самовольно жить решил, только свою жену и слушает, как последний подкаблучник. Братьям не помогает, отцу почета не делает, все какая-то политика. Зачем ему сдалась эта политика? Сидел бы себе спокойно, деньги делал. А то одна Дума на уме, в депутаты захотел! Только внимание к себе лишнее привлекать! Жили спокойно, а теперь журналисты дом караулят, жить спокойно не дают.

      То, что сын стал крупным предпринимателем, радовало отца. Но его общественная деятельность, его политические амбиции не могли не пугать Натана, прошедшего через жернова советской системы и пережившего аресты и обыски. Именно обыски научили его прятать достаток от завистливых глаз соседей и знакомых. В землях сада скрывались несметные богатства – десятилитровые баллоны, полные бриллиантов, золота, облигаций и купюр. Один из таких баллонов, закопанных два года назад, так и не удалось откопать. Перерыли весь сад, но он пропал, в прямом смысле слова провалился сквозь землю. Поскольку Натан закапывал клад вместе с Шекер, подозрения пали на нее. Натан считал, что это она втихаря откопала баллон и передала золото и бриллианты Довиду, и, рассказывая о пропавших драгоценностях, смотрел на девочку искоса, приговаривая: «Я знаю вора в лицо, пусть у вора руки отсохнут!» Шекер чувствовала недоверие и даже ненависть, хотя напрямую Натан своих претензий к ней не высказывал.

      – А вы знаете, что Довид участок купил для еврейского кладбища, сейчас огораживают? – спросил Гарик, муж младшей дочери Эрке.

      – Слышали, конечно! – отец презрительно ухмыльнулся. – Купил кладбище, чтобы нас с матерью было где хоронить!

      – Папа! – наигранно строго сказал Борис. – Ну что ты о кладбище говоришь! У тебя сегодня день рождения, или что?

      Не дождавшись ответа отца, Борис ответил сам:

      – День рождения! Так что же мы здесь чаевничаем, лягушек разводим? Где водка? Шекер!

      Шекер прибежала к столу с сахарницей, но Борис попросил ее принести водку и рюмки. Когда водка была разлита по рюмкам, Борис громко позвал мать. Торопясь и чертыхаясь, она подошла к мужскому столу. Тогда Борис встал и начал торжественную речь:

      – Папа, пока нет гостей и мы здесь все свои… В общем, тебе еще скажут очень много слов, и поэтому я, если позволишь, произнесу первый тост в твой день рождения о маме…

      Мужчины дружно закивали, а Ханна, смеясь, покачала головой в знак неодобрения. Но ее и не думали слушать.

      – Папа! Ты у нас главный в семье. Но есть кое-кто еще главнее. – Борис сделал паузу, и все замерли в немом любопытстве. – Этот человек – мама! Ты хоть и голова, но без шеи голова не может существовать. Так вот, шея нашей семьи – это мама! Нас еще в школе учили, что главное на свете – это мать, сразу после бога идет мать. – Борис многозначительно посмотрел на Ханну. – Если рай есть, дедейме, то он находится под твоими ногами. Ты для нас – все, для нас и для отца. Так, папа?

      – Так, так, – закивал Натан.

      – Да, да, – согласились остальные.

      – Так