Автомат, стрелявший в лица. Эдвард Шулус

именно?

      – Что бабулю не навещаешь. Как я ей «привет» тогда передам, если ты к ней не заходишь? – огорчился Генри, и улыбка с его лица исчезла.

      – Ладно, как-нибудь на днях я к ней обязательно загляну и передам твой «привет», – успокоил брата Марк.

      – Обещаешь?

      – Обещаю.

      – Точно?

      – Точно-точно.

      – Хорошо… очень хорошо, – и сразу повеселев, Генри вдруг сполз на пол, встал на четвереньки и с головой залез в тумбочку, стоявшую у кровати, откуда очень скоро выбрался с целой охапкой мятых бумажных листов. – Хочешь посмотреть мои рисунки?

      – Конечно! – откликнулся Марк.

      – Вот, – и Генри протянул первый рисунок, на котором он изобразил большой ровный прямоугольник, закрашенный красным цветом. – Это машина горит.

      – Машина? – неуверенно переспросил Марк.

      – Ага, мне она во сне приснилась… вот еще, – и перед лицом Марка оказался второй бумажный лист, на котором был начертан овал, перечеркнутый множеством тонкий линий.

      – И что означает рисунок?

      – Овал – это я. А лини – черви, и они меня едят, потому что я умер.

      – Такое лучше не рисовать.

      – Почему?

      – Плохой рисунок… то есть ты его хорошо исполнил, но в нем заключена негативная энергетика. Понимаешь?

      – Не очень…

      – Ну, вот почему ты решил нарисовать себя мертвым?

      – Мне это тоже приснилось… что я лежу в земле, и по мне ползают черви. Много червей. И так щекотно от них стало, что я даже проснулся.

      – Понятно… а вот тут ты что изобразил? – Марк показал на четыре круга, над одним из которых стоял крестик.

      – Нашу семью. Папа ведь умер… и это нехорошо.

      Больше Марк ничего уточнять не стал.

      «Удивительно… и все же он позабыл о дне аварии. Какое счастье, что он сумел-таки забыть тот злополучный день».

      – Приемный час окончен, – объявила медсестра, прошедшая по коридору, так что Марк вздрогнул, и мысль его тут же улетучилась.

      – Вот меня и выгоняют.

      – Ха-ха-ха! Я так не умею шутить, как ты, – снова рассмеялся Генри и, завидев, что брат действительно засобирался, добавил, – подожди!

      – Что такое?

      – Я написал для мамы письмо. Ты его отправишь ей по почте?

      – Обязательно.

      – Спасибо, – широко улыбнулся Генри.

      – Ну, я пошел. Пока, братишка.

      – Пока, Марк. Ты ко мне еще придешь?

      – Конечно. Ведь у меня больше никого нет кроме тебя.

      – И привет бабуле не забудь передать.

      – Само собой.

      7

      Почти всю ночь Марка мучили кошмары. Одни жуткие образы, возникавшие в его сознании, сменялись другими, не давая никакого отдыха. Одни хищные мысли, вгрызавшиеся ему в голову, чередовались с другими, не давая никакой передышки. Ему против собственной же воли приходилось считаться с ними, ведь как можно не принять во внимание то, что насильно влезло в твою черепушку и во всю мочь заявило там о себе. В голове стоял шум, гул, и то и дело вспыхивали яркие картинки.

      Сперва Марк увидел горящий автомобиль, затем разглядел