Креншоу. Кэтрин Эпплгейт

находилась всего в двух кварталах от дома. И на ней картинок с лебедями не было.

      Это был обыкновенный старый поселок, ничего особенного. Но здесь царило дружелюбие. Здесь каждые выходные чувствовался запах поджаривающихся хот-догов или бургеров. Здесь дети катались на скутерах по тротуарам и продавали гадкий на вкус лимонад по цене двадцать пять центов за стаканчик. Здесь можно было найти настоящего верного друга, такого как Марисоль.

      Ни за что не подумаешь, что кто-нибудь здесь мог переживать, голодать и грустить.

      Наш школьный библиотекарь любит говорить, что книжку не судят по обложке. Возможно, так же и тут. Наверное, нельзя судить о поселке по его лебедям.

      Одиннадцать

      В итоге я все-таки заснул, но около одиннадцати часов вечера проснулся. Я встал и направился в ванную, но, пока шел по коридору, заметил, что родители еще не спят. Было слышно, как они разговаривают в гостиной.

      Они обсуждали, куда нам податься, если мы не сможем заплатить за квартиру.

      Если из меня не получится специалиста по животным, я стану отличным шпионом.

      Мама предложила переехать к Глэдис и Джо, папиным родителям. Они жили в квартире в Нью-Джерси. Папа сказал, что там только одна свободная спальня. Потом добавил:

      – К тому же я не могу жить под одной крышей с отцом. Это первый упрямец на планете.

      – Второй. Первый упрямец на планете – это ты, – заметила мама. – Можно попытаться занять денег у родни.

      Папа потер глаза:

      – У нас что, есть какой-то богатый родственник, с которым я до сих пор не знаком?

      – Понятно, – сказала мама.

      Потом она предложила переехать в Айдахо, на ранчо к папиному двоюродному брату, или в Сарасоту, в квартиру к ее маме, или же в штат Мэн, к ее старому приятелю Кэлу, который живет в фургоне.

      Папа поинтересовался, кто из этих людей пустит к себе двоих взрослых, двоих детей и собаку, которая грызет мебель. Потом добавил, что у него к тому же нет никакого желания принимать подачки.

      – Ты же понимаешь, что мы больше не сможем жить в мини-вэне? – спросила мама.

      – Понимаю. Не сможем, – отозвался папа.

      – Арета сильно выросла. Она будет занимать весь средний ряд сидений.

      – К тому же она часто пукает, – вздохнул папа. – Кто знает? Может, на воскресной дворовой распродаже кто-нибудь даст нам миллион баксов за старый детский стульчик Робин.

      – Хорошая мысль, – одобрила мама. – К стульчику прилипло несколько сладких колечек для завтрака – продавать будем прямо с ними.

      Они помолчали.

      – Надо продать телевизор, – наконец нарушила тишину мама. – Знаю, он очень старый, и все-таки…

      Папа покачал головой:

      – Мы же не варвары. – Он нажал кнопку на пульте, и на экране появились кадры старого черно-белого фильма.

      Мама поднялась:

      – Я так устала. – Она посмотрела на папу, скрестив руки на груди. – Послушай, просить о