На полях Гражданской…. Михаил Федоров

только ее, – ответил Новиков, – но и меня тоже.

      На это генерал заметил:

      – Напрасно вы надели полковничий мундир. Смотрите на меня, если меня поймают красные, я выгляжу, как солдат. Я даже не бреюсь поэтому…

      Я испытала неприятное чувство от внешнего вида командира пехотной группы. Думаю, подобное испытал и Вячеслав Митрофанович. Сколько еще случайных людей нам предстояло встретить на войне.

      Морозило. Легкий туман застелил степь. Смоленцы пили чай, подходили к своим винтовкам, ощупывали висящие на них патронташи. Пулеметчики хлопотали у лошадей, которые, будто чувствуя, что им придется жарко, торопились жевать сено. Я с нетерпением ждала начала боя. Новиков ускакал к колокольне, где находился наблюдательный пункт. Брат Сергей строго-настрого приказал мне никуда из дома, где мы с ним остановились, не отлучаться.

      Но как я могла упустить такое? Я тайком выскочила из хаты и взобралась на бугор. Туман рассеивался. Я увидела, как две цепи красных вразвалочку шли в сторону станции Касторной. Слышно было, как по ним открыла огонь артиллерия, потом пулеметы и винтовки. Цепи залегла, потом откатились. Теперь цепи пошли на село Касторное, которое было в стороне от станции. Его обороняла пехотная группа генерала Постовского. На пути цепей стали смоленцы.

      – Ну, держитесь! – меня лихорадочно трясло.

      Застучали пулеметы. Красные перебежками двигались вперед. По ним открыли огонь из винтовок. Вперед понеслась конная сотня. Красные покатились.

      Моей радости не было предела:

      – Тра-та-та-та-та!

      Повторяла стук заглохших пулеметов.

      Через час они снова пошли в атаку. Повалили сплошным валом.

      Я видела, как мой брат поскакал от колокольни к марковцам – те находились на станции; как быстрым маршем прибыла рота с черными погонами; как залповый огонь разметал поток пехоты.

      – Ты что тут делаешь?! – как ребенка с бугра стащил меня брат. – Я тебе что приказал! Не будешь слушаться, отправлю в Медвежье!

      Угроза подействовала.

      Пока бой не стих, я просидела в доме, поглядывая на купола рядом стоящего храма и невольно думая о венчании, с которым приходилось повременить.

      А потом дотошно расспрашивала Сергея:

      – Ну, как, марковцы подоспели? А что Новиков? А Веселаго?

      Красным не удалось захватить село. Но на правом фланге фронта они оттеснили конные части Шкуро и заняли станцию Суковкино, отрезав отход на юг трем бронепоездам.

      Бои становились ожесточеннее. Смоленцев перебрасывали с одного края на другой спасать положение, и они не знали покоя.

      Новиков говорил:

      – Нас кидают в пекло, а казаков жалеют!

      Он валился с ног, и только Всевышнему известно, какие силы заставляли его снова поднимать полк, отбивать атаки красных и потом их преследовать. О смоленцах заговорили, как о малых числом, но сильных духом. В тяжелые минуты им помогали марковцы, которые понимали, что смоленцам не дождаться помощи от казаков: те не решались воевать даже