Три метра над небом. Навеки твой. Федерико Моччиа

чувак, я что-то тебя не припомню.

      – Ты меня прямо огорчаешь. Погоди-ка. Вот – узнаешь? – он достает из кармана джинсов шапочку.

      Поппи изучает этот старый кусок шерсти, затем переводит взгляд на лицо этого ухмыляющегося типа. Глаза…Волосы…Ну конечно! Это тот лошок, которому он когда-то навешал.

      – Что, память-то девичья? Приветик Поппи – Ачи притягивает его к себе и сразу, мощным ударом – разбивает ему нос.

      Ачи уже сидит на нем верхом, держа его за горло. И лепит ему правой – удар, еще удар – сверху донизу, разбивает бровь, губу.

      Отступает на шаг – и пинает в жирное брюхо, в солнечное сплетение, так, что тот задыхается.

      Кто-то из дружков Поппи пытался влезть, но Сицилиец быстро их тормозит: «Э, слышь ты, остынь, сиди, не дергайся».

      Поппи на земле, Ачи охаживает его ногами – по груди, по животу. Поппи пытается свернуться, закрыться, но от ударов Ачи не уйдешь. Он бьет везде, где можно, потом начинает топтать. Размахивается – и каблуком его, каблуком. Сильно, спокойно – по ушам (тут же раскроил), по ногам, по ребрам, почти запрыгивая на врага всем весом. Поппи отползает от ударов, двигаясь скачками, канючит жалобно: «Перестань, ну перестань, ну хватит!» – захлебывается кровью в горле, сплевывает слюну, что течет с рассеченной, кровоточащей губы. Ачи останавливается. Восстанавливает дыхание, попрыгав, смотрит на врага – поверженного, разбитого. Резко поворачивается и бросается на блондина за спиной. Это он держал его сзади – восемь месяцев назад. Бьет его локтем в раскрытый рот, бросившись всем телом. Три зуба выбиты. Два падают наземь. Ачи подсекает его под колени. Охаивает по морде кулаками. Схватив за волосы, тянет его к земле. И тут его вдруг обхватывают сильные руки. Это Полло. Подхватив под мышка поднимает: «Все, хватит, Ачи, сваливаем, ты же его убьешь так.»

      4

      Душная комната, из огромных окон виднеется «Олимпика». Картины на стенах, одна, точно, кисти Фантуцци. Четыре колонки по углам исторгают звуки хорошо сведенного диска. Музыка опутывает гостей, в разговоре все отбивают темп.

      – Ой, Дани, а я тебя и не узнала. Ты как Бонопани, та дура из третьего «б», она еще утром явилась вся перемазанная, – говорит Джулия.

      – Ты прямо-таки сама любезность.

      – Ну мы же с тобой подруги?!

      Джулия наклоняется вперед:

      – Поцелуемся и помиримся?

      Даниела улыбается. Только хотела поцеловать подругу – как вдруг за ее спиной появился Поломби.

      – Андреа!

      Она отрывается от щеки Джулии, надеясь применить свое умение на его губах.

      – Привет, как жизнь?

      Андреа мешкает с ответом:

      – Да ничего, а у тебя?

      – Отлично!

      Они обмениваются поспешным поцелуем. Он идет поздороваться с каким-то своим другом. Джулия подходит к Даниеле и улыбается, стоя рядом:

      – Не беспокойся, это он перед другими выпендривается.

      Они еще некоторое время глядят ему в след. Андреа говорит с кем-то, потом поворачивается, снова глядит на нее – и неожиданно расплывается