История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1. Луи-Адольф Тьер

как в письмах к Евгению в Милан, к Раппу в Данциг, к Даву в Гамбург признался в истинном положении дел и предписывал быть готовыми к 17 августа. Он даже рекомендовал Камбасересу обеспечить отъезд Марии Луизы до окончания перемирия, дабы она узнала о военных действиях лишь через много дней после их возобновления и, быть может, после какого-нибудь великого сражения, способного ее успокоить. Так он хотел отвлечь и утешить жену и заставить Францию полюбить эту молодую женщину, регента Империи, мать и опекуншу его сына, которой назначалось заменить его, если он падет от неприятельского ядра.

      Проведя с Марией Луизой время с 26 июля по 1 августа, Наполеон обнял ее в присутствии всего двора и, оставив в слезах, отбыл во Франконию. Он уже осмотрел в Майнце дивизии Ожеро, завершавшие формирование на берегах Рейна. В Вюрцбурге находились две дивизии Сен-Сира, в настоящее время двигавшиеся к Эльбе, где должны были занять позицию в Кёнигштайне. Они показались Наполеону превосходными, довольно хорошо обученными и воодушевленными всеми чувствами, каких он только мог желать. Он осмотрел крепость Вюрцбурга, цитадель, склады, словом, всё военное расположение, которое хотел превратить в один из важных пунктов своей линии коммуникаций, а затем направился на Бамберг и Байройт, где провел смотр других дивизий Сен-Сира и баварских дивизий, которым назначалось войти в состав корпуса Ожеро. После чего Наполеон отбыл в Эрфурт, а вечером 4 августа возвратился в Дрезден. Ранним утром 5 августа он был уже на ногах и трудился, торопясь потратить с пользой последние дни перемирия.

      В самый день его приезда в Дрезден настоятельные просьбы Коленкура и Нарбонна предоставить им право вести серьезные переговоры стали как никогда горячими. Будто они ему надоели, Наполеон обратился к двум переговорщикам с упреками за то, что они, по его словам, позволили Меттерниху прижать их. Он заявил, что им недостает гордости, коль скоро они позволяют австрийскому министру говорить им, что в таком-то и таком-то случае Австрия присоединится к врагам Франции и объявит ей войну, будто честное предупреждение о том, что будет сделано в случае несогласования некоторых условий, может быть оскорбительным. Но после этих незаслуженных и неуместных выговоров он занялся более серьезным делом. Он уже не считал, что сможет добиться нового продления перемирия; к тому же чувствовал себя готовым к войне и желал теперь только отсрочить вступление в военные действия Австрии.

      Но был только один способ склонить Австрию к подобному поведению – видимость искренних переговоров и даже серьезные надежды на заключение мира. Поэтому Наполеон принял решение осуществить прогноз Меттерниха, сказавшего, что с таким необыкновенным характером, как у Наполеона, никогда не следует ни в чем отчаиваться, и, возможно, в последний день и в последний час переговоры завершатся благополучным образом. Наполеон решился, в то время как полномочные представители будут продолжать терять время в пустых обсуждениях форм,