Дневник. 1873–1882. Том 1. Дмитрий Милютин

время заметно переменил свое мнение, прямо порицает излишнее увлечение классицизмом и, как человек честный и прямой, не мог не высказаться в таком же смысле по поводу рассматриваемого комиссией отчета. Князь Оболенский весьма на это рассчитывал, судя по предварительным объяснениям с графом Строгановым; он надеялся, что комиссия в своем заключении чистосердечно выразит неодобрение образу действий Министерства народного просвещения и вместе с тем не оставит без порицания неуместные выходки, которые министр позволяет себе во всеподданнейшем отчете против «других ведомств», будто бы противодействующих введению в действие предначертанной учебной реформы. Под этими другими ведомствами, конечно, подразумевается Военное министерство.

      Князь Оболенский показал мне в отчете графа Толстого те места, в которых выражается его злоба на военно-учебные заведения. Если он решился так резко писать в официальном своем всеподданнейшем отчете, то можно представить, что говорится при личных докладах государю с глазу на глаз. Наговоры эти на Военное министерство, будто бы систематически подрывающее доверие публики к классической системе, освященной высочайшим утверждением, конечно, не проходят бесследно. В подкрепление им государю подсовывают дерзкие и нахальные статьи, печатаемые против меня в некоторых газетах, и, без сомнения, не показывают тех газет, которые опровергают клеветы и вранье каких-нибудь «Московских Ведомостей», «Русского Мира» или «Гражданина».

      У князя Оболенского были уже подготовлены некоторые заметки для включения в доклад комиссии; но с отказом графа Строганова от председательства и назначением вместо него принца Петра Георгиевича Ольденбургского, а в помощь ему Делянова, только что оставившего место товарища графа Толстого, сомнительно, чтобы князю Оболенскому удалось провести дело в предположенном им направлении. Почти наверное можно предвидеть, что комиссия расхвалит всё, что делается в Министерстве народного просвещения, и даже, чего доброго, еще подчеркнет жалобы на Военное министерство.

      Вечером – большой бал в Зимнем дворце. Густая толпа, душно и скучно. Уехал я, не дождавшись ужина.

      18 января. Пятница. Бал у наследника цесаревича.

      20 января. Воскресенье. Большой обед при дворе, в Концертном зале. Возвратившись с обеда домой, нашел у себя многочисленное общество.

      21 января. Понедельник. На подъезде Государственного совета посланный от принца Рейсса вручил мне записку, которой принц сообщает мне приглашение наследного германского принца быть у него в 4½ часа. Принц был очень любезен, продержал с полчаса; разговор переходил с одного предмета на другой; кажется, приглашение не имело никакой особенной цели, кроме простой любезности и желания видеть меня у себя перед отъездом. После меня также приглашен был Валуев. Принц с принцессой сегодня же в ночь, после бала у английского посла, выезжают в Москву, то есть сутками ранее всех прочих царственных особ. Говорят, причиной тому – желание принцессы побывать у Троицы.

      Вечером