Дневник. 1873–1882. Том 2. Дмитрий Милютин

конференций в Берлин принято с гримасой, с оговорками.

      В течение минувшей недели завязалась по телеграфу переписка с главнокомандующим действующей армией относительно возвращения части войск в Россию и предстоящего распределения сил. Государь безусловно одобрил предложенные мною соображения, но сам еще не высказывает никаких определенных мнений. Я настаиваю на том, чтобы его величество собрал у себя некоторых компетентных лиц для совещания о стратегическом нашем положении в случае войны с Австрией и Англией.

      Канцлер наш несколько поправился, начал снова приезжать во дворец и доволен перспективой конгресса в Берлине, где готовится пускать громкие фразы перед другими chefs de cabinet. Кажется, только от Англии будет просто уполномоченный – лорд Лайонс.

      26 февраля. Воскресенье. В первый раз день рождения наследника цесаревича празднуется с особой торжественностью – большим выходом при дворе. Для объяснения этого нововведения ожидали какого-нибудь знаменательного обращения государя к дипломатическому корпусу, однако ж ничего подобного не было: государь, проходя через тронную залу, поговорил вполголоса с каждым из дипломатов поочередно, начиная с лорда Лофтуса, с которым, как говорят, был любезен, и кончая князем Гикой, которого, говорят, резко оборвал.

      28 февраля. Вторник. Несмотря на первую неделю Великого поста, я был приглашен к обеду во дворец с князем Суворовым и графом Адлербергом. Поводом к этому приглашению было то, что 50 лет тому назад в этот день князь Суворов был назначен флигель-адъютантом.

      1 марта. Среда. У государя было совещание касательно распределения сил и образа действий в случае новой войны с Англией и Австрией. Принимали участие великие князья – наследник, Владимир Александрович и Константин Николаевич, – граф Гейден, Лесовский, Обручев и я. Тотлебен не мог приехать по болезни. Чем более обсуждаем наше будущее военное положение, тем более оно представляется в неприглядном виде. Как ни желательно удержать за собой Босфор и не впустить неприятельские флоты в Черное море, остается сомнение, возможно ли это при имеющихся силах.

      Вечером получил я от государя для прочтения копию подписанного в Сан-Стефано договора. Чтение этого акта оставило во мне впечатление чего-то недоконченного, непрочного. Каждый пункт договора подаст повод к придиркам и возражениям со стороны наших недоброжелателей на конгрессе.

      2 марта. Четверг. Государь доволен договором, хотя я указывал на кажущиеся мне в этом акте недомолвки и неудобства. Тем не менее он сознает угрожающую нам опасность в случае разрыва с Англией и Австрией. Канцлер сегодня прямо заявил, что не ручается за сохранение мира и надобно быть готовым на всё. Англия так и лезет в неприятности, как будто ищет поводов к размолвке.

      Около 3 часов пополудни приехал в Петербург граф Игнатьев вместе с Реуф-пашой, турецким военным министром. Игнатьев заехал ко мне вечером, и мы успели о многом с ним переговорить.