Боги великой пустоты. Мертвец. Дмитрий Расторгуев

злорадно оскалился другой. – Правильно мы засаду возле деревни устроили – так и знал ведь!

      Берт весь сжался. Четыре вооружённых человека глядели на него сверху вниз с наглыми усмешками на бородатых лицах. Ман, так храбрившийся несколькими минутами ранее, сейчас тоже выглядел напуганным кроликом.

      – Думали, сможете безнаказанно воровать в графском лесу? – продолжал зубоскалить всадник. – А мы вас прижали. Допрыгались!

      – Послушай, господин, – Ман силился предать голосу уверенную интонацию, – мы не сделали ничего противозаконного, у меня есть разрешение на охоту.

      – Показывай! – скомандовал человек с гербом.

      Охотник осторожно уложил тушу оленя на землю, полез за пазуху и к великому удивлению Берта вынул свёрнутый лист бумаги и протянул лесничему.

      Тот внимательно изучил документ, а потом, прищурившись, посмотрел на Мана:

      – Ты, должно быть, за дурака меня держишь? Или думаешь, я читать не умею? Это прошлогодняя регалия!

      – Не может быть! – Ман попытался сделать удивлённое выражение лица. – Я же только на прошлой неделе покупал. Там наверняка ошибка! Или я не ту бумагу взял. Точно! У меня дома лежит разрешение, я просто перепутал! Я никогда…

      – Хватит дурака валять, – прервал его всадник с гербом, – в замке разберёмся. Посмотрим, вспомнит ли главный лесничий твою рожу.

      Он приказал своим людям связать браконьеров.

      – Стойте, но ведь можем же договориться! – Ман попытался прибегнуть к последнему доводу. – У меня дома лежит бочонок отличного вина! Клянусь, вы не пожалеете!

      Удар в лицо от одного из спешившихся всадников заставил его замолчать. На губах Мана выступила кровь. Берт даже не думал сопротивляться, не желая получить по зубам. Он стоял с обречённой покорностью, пока лесничие связывали его руки.

      Оружие и добычу, отобранные у незадачливых браконьеров, погрузили на лошадей. Берта и Мана, обмотав длинной верёвкой, привязали к седлу одной из лошадей так, чтобы они могли идти следом. И процессия двинулась в направлении леса, из которого приятели только что пришли. Берт печально посмотрел на шпиль колокольни, торчащий над деревьями, где остались родной дом и семья – парень даже попрощаться с ними не успел. В душе начала зреть обида и злость на Мана, на его разглагольствования о храбрости, укоры и обвинения, из-за которых Берт и потащился за ним в лес.

      – Всё из-за тебя! – обиженно прошептал он приятелю, идущему впереди, – Тоже мне, храбрец! Что теперь делать?

      Но Ман даже не обернулся. Следовало полагать, ему и самому было паршиво на душе. Всадник, скачущий позади, приказал заткнуться, и Берт больше не делал попыток заговорить.

      Несколько часов Берт и Ман семенили за лошадью лесничего. Командир отряда по-прежнему ехал впереди, а замыкающий то и дело подгонял пленников грубыми окриками, стоило кому-то из них попытаться размять гудящие ноги. Берт, проведший в пути большую часть дня, чувствовал, что скоро свалится