Выбор оборотня. Энрике Флюенс

зверь может укусить, и отдернул руку. Мышь удобно устроилась на варежке и замерла. От такой наглости Марианн потерял дар речи. Он хотел что-то возразить, но удивлению тому, что мышь говорит, не была предела. Марианн смог только открыть рот.

      – Ты никогда говорящих мышей не видел? – спросил слабый тихий тонкий голосок. «Она еще и мысли читает?»

      Марианн с сомнением произнес куда-то в комнату:

      – Ты говоришь?

      И, к своему удивлению, услышал ответ тем же тонким голосом:

      – Кто говорит? Что говорит?

      – Ты можешь разговаривать? Ты же мышь! – высказал Марианн вслух свои мысли.

      – Мышь, мышь! – с чувством сказала, несомненно, мышь. – Ни уважения, не любезности. Между прочим, у меня есть имя! Мигнис. И не припомню, чтобы меня мышью называли.

      Мигнис сверлила гостя глазками-бусинами, перестала потирать нос лапами. Марианн сгорал от любопытства, с открытым ртом смотрел на мышь, немного склонившись и сгорбившись, силясь разглядеть ее лучше, но держался на расстоянии от необычного грызуна.

      «Вдруг все-таки укусит? Уж не мерещится мне все это?»

      – А что тебя удивляет?

      – Нет, ничего… – соврал Марианн.

      – А как тебя зовут? – спросила мышь.

      – М-марианн, – ответил юноша, а сам думал, действительно все это происходит с ним или снится? «Может, я сплю?»

      – Мимарианн, – повторила тихо мышь себе под нос. Наверное, чтобы запомнить.

      – Марианн! – уже более уверенно произнес он. – Не «ми», а «ма».

      Мигнис не обратила внимания на замечания и пропищала:

      – Двинь лампу на край стола. Теплее будет.

      Марианн повиновался, хотя сомневался, что от этого станет теплее. Казалось, что мышь дуется на него.

      Он почувствовал расположение к мыши. Она была маленькой, но довольно смелой. Разговаривать с человеком больше тебя, с незнакомцем! Самому Марианну было бы каково, окажись он на ее месте?

      – Скажи, Мигнис, а кто еще здесь?

      Мышь смотрела на Марианна и медлила с ответом, словно обдумывала, что сказать.

      – Ты же видишь, что в доме только мы?

      – А кто зажег лампу, Мигнис?

      – Да, Мигнис, – сказала мышь. Марианн не понял ответа.

      – Значит, кто-то вот-вот вернется? Наверное, отошел за хворостом или водой?

      Мигнис посмотрела на дверь.

      – Если кто и придет, то Яков. Сейчас самое время ему явиться.

      – Кто? Кому?

      – Яков. Старик-охотник. – Мышь повернула нос к Марианну. – Он почти каждую ночь приходит, если лампу зажечь. Где-то в этот час.

      Мигнис посмотрела на стену. Там висели пыльные часы. Судя по виду, они давно остановились. Стрелки замерли на без пяти одиннадцать.

      – Значит, ты здесь не одна. Тут живет Яков?

      – Нет, – коротко ответила мышь. – Не живет.

      Марианн подумал, что Мигнис не так уж словоохотлива.

      – Может, на свет идет? Или без него не может найти дорогу? – Тут Марианна озарила мысль. – Так это