Делириум. Лорен Оливер

до половины девятого, после того как мы закончим ужин и я помою посуду, – пойду, не останется – не пойду. Как только решение принято, мне становится в миллион раз легче, я даже умудряюсь проглотить еще несколько равиоли, перед тем как Дженни (чудо из чудес) под занавес набирает скорость и сметает все со своей тарелки, а тетя объявляет, что я, как доем, могу начать убирать со стола.

      Я встаю и начинаю собирать тарелки. Уже почти восемь. Даже если я перемою всю посуду за пятнадцать минут – а это много, – все равно будет проблематично добраться до берега к восьми тридцати. И можно забыть о том, чтобы вернуться к девяти до наступления комендантского часа.

      Если меня поймают на улице после девяти…

      Честно говоря, я не знаю, что тогда будет. Я никогда не нарушала комендантский час.

      И как раз, когда я смиряюсь с тем, что у меня не получится добраться до Глухой бухты и вовремя вернуться обратно, тетя совершает нечто невообразимое. Она останавливает меня, когда я тянусь к ее тарелке, и говорит:

      – Можешь не мыть сегодня посуду, я сама помою. С этими словами тетя касается моей руки, и, как и раньше, ее касание похоже на дуновение прохладного ветерка, а я, не задумываясь, выпаливаю:

      – Вообще-то мне надо сбегать к Хане.

      – Сейчас? – В тетиных глазах мелькает тревога, а может, и подозрение. – Но сейчас почти восемь.

      – Я знаю. Мы… она… Хана обещала дать мне один учебник. Я только что вспомнила.

      Тетя сдвигает брови и поджимает губы, теперь-то она определенно заподозрила неладное.

      – У вас же больше нет общих занятий. Экзамены вы все сдали. Это так важно, бежать к ней на ночь глядя?

      – Это не для уроков. – Я стараюсь вести себя так же непринужденно, как Хана, и закатываю глаза, а у самой ладони мокрые и сердце вырывается из груди. – Это такое пособие с подсказками. Для эвалуации. Хана знает, что я вчера чуть не провалилась и мне надо еще подготовиться.

      И снова тетя переглядывается с дядей.

      – Скоро комендантский час, – говорит она мне. – Если тебя поймают после девяти…

      У меня сдают нервы, и я перебиваю тетю:

      – Я знаю, когда комендантский час, мне с рождения про него талдычат.

      Как только эти слова слетают у меня с языка, мне становится совестно, и я опускаю глаза. Я никогда прежде не грубила тете, всегда старалась быть терпеливой, послушной, хорошей девочкой, всегда старалась быть милой невидимкой, которая помогает мыть посуду, сидит с детьми, делает уроки и ходит с опущенной головой. Я сознаю, что обязана тете Кэрол за то, что она после смерти мамы взяла нас с Рейчел к себе. Если бы не она, меня бы наверняка отправили в сиротский приют, а значит, я не получила бы приличного образования и в результате работала бы сейчас где-нибудь на бойне, промывала бы овечьи потроха или убирала за коровами навоз. И может быть, если бы мне повезло, я бы смогла пристроиться куда-нибудь уборщицей.

      Приличные люди не возьмут на воспитание ребенка, прошлое которого замарано смертоносной болезнью.

      Хотелось