Временем по сознанию. Евгений Косенков

за война».

      – Стрельцов, вот твоя форма, – раздался мелодичный молодой и до боли знакомый девичий голос.

      Он обернулся и чуть не вскрикнул.

      – Светлана, и вы здесь? – пробормотал Иван, чувствуя, как сильно забилось сердце.

      – Почему Светлана? – удивилась она. – Меня зовут Валя. Валентина. Перепутали с кем-то, наверно.

      – Да не мог я перепутать, – проговорил он и осёкся. – Где мы находимся?

      – В лесу под Слонимом. Точно не знаю.

      – Слоним? Что это за название?

      – Нормальный советский город в Белоруссии, – пожала плечами медсестра.

      – Стоп. Советский? В Белоруссии?

      – Здесь Белоруссия, – хмыкнула она. – Хватит меня разыгрывать.

      – Я не разыгрываю. Я ничего не помню. Валентина, а что это за война? А то мне говорят, что нашли на поле боя. Какого боя?

      – Похоже, правда, память отшибло. Германия напала на нашу страну двадцать второго июня.

      Иван завис.

      – К-к-какого года?

      – Сорок первого.

      Валентина опять посмотрела на контуженого Ивана так, словно тот её разыгрывал.

      – Какого чёрта? – что-то кольнуло внутри, и он с трудом сглотнул подступивший к горлу комок. – А как меня нашли?

      – Из присыпанной воронки от авиационной бомбы торчала рука, которая сжималась и разжималась. Это сразу после бомбёжки было. Старшина заметил и с бойцами откопал тебя. Синенький был, но живой. И вот уже четвёртый день возим вместе с ранеными. Одежда твоя вся в клочья, видно, очень хорошо приложило. Политрук распорядился выдать тебе форму. Я пойду. Надо других раненых готовить к дороге.

      – А число? Какое сегодня число?

      – Двадцать седьмое июня.

      «Голова хоть прошла. Немудрено после таких известий. И что получается? Я пришел в библиотеку за книжкой, полез на верхнюю полку, упал, и меня книгами завалило. Завалило так, что я оказался в тысяча сорок первом году? Лихо! И всё же это бред. Сейчас усну, потом проснусь, и всё будет, как и прежде».

      Проснулся Иван оттого, что кто-то закричал совсем рядом.

      – Воздух! Всем в лес! Быстро!

      Боль утихла, и даже тряска на подводе не вызывала вчерашних ощущений. Небо просветлело, но, похоже, утро только начиналось. Телега заехала в кусты и остановилась. Иван видел часть неба, далёкие чёрные точки. Много точек. Они, выстроившись по какому-то своему принципу, устремились к невидимой отсюда цели.

      «Галлюцинации продолжаются. Видать, башкой треснулся основательно».

      В следующий раз побудка оказалась страшной. Автоматные очереди, винтовочные и пистолетные выстрелы, взрывы. Кто-то бесцеремонно схватил его за шиворот и стащил с телеги. Иван открыл глаза. В это время боец, стоявший рядом, уронил винтовку и медленно осел на землю. На гимнастёрке, в районе груди, расплывалось кровавое пятно. Недалеко раздался взрыв, и небольшие комья земли упали на лицо. Вот тут-то Иван испугался по-настоящему. Перевернулся на живот, протёр глаза и осмотрелся. Фигурки в серых мундирах мелькали среди пшеничного поля. На дороге перед ними стояли два старинных мотоцикла, и ещё один был перевёрнут