Цена твоей беременности. Ева Ройс

задрожала от нахлынувших эмоций: горечь, наслаждение, нотка боли и стыд. Как же мне стыдно!.. Стыдно и… неожиданно приятно. Однако я чувствую себя преданной, причем предала себя я сама, послушно распластавшись на столе.

      Глава 2. Падение.

      Мне кажется, что я падаю в бездну. В бесконечную и наполненную удовольствием. Я тону, выплываю для единственного вздоха, чтобы вновь погрузиться в негу.

      – Ты течешь, мышка, – прикосновения Дмитрия Сергеевича властные, местами грубые, но плавные, чувственные. Он уверенно берет свое, изводя меня одними только пальцами, хотя я спиной ощущаю его возбужденную плоть.

      – Это неправильно! – набрав побольше воздуха в легкие, выпалила я. – Прекратите… пожалуйста.

      – Прекратить? – насмешливо переспросил босс. Уже точно бывший. Я сама уволюсь! – Ты уверена, мышка?

      Он нажал на какие-то точки… прямо там, и я, не удержавшись, обронила стон. Сразу же закусила губу.

      – Точно прекратить? – он надо мной насмехается. Играет, будто куклой.

      Я понимаю, что он не увидит, но киваю, не в силах что-либо произнести.

      – И так прекратить?

      Он осторожно шлёпает по горячей напряженной коже, и я кусаю до крови губы, чтобы сдержать стоны. Если я до этого тонула, то сейчас я задыхалась от чего-то, что переполняло меня.

      – Маленькая лгунья, – тихий смех и меня, действительно как куклу, приподнимают, чтобы накрыть губы поцелуем. Жгучим и страстным, будто растопленный шоколад с перцем. Он вторгается в мой рот языком, а внизу его пальцы…

      Взрыв! Внутри меня происходит взрыв из осколков звезд, эмоций и терпко-горького запаха первого мужчины, который настолько интимно ко мне прикасался. Я, кажется, кричу ему прямо губы, а он выпивает его, делясь со мной воздухом.

      Я немного оглушена, потому не сразу замечаю, что мне холодно. Маленькие мурашки покрывают мое разгоряченное тело, остужая его. Резко открыв глаза, поняла, что я до сих пор лежу полуобнаженная на рабочем столе, а сам босс поправляет свою одежду и смотрит на меня столь холодно, будто бы и не было между нами ничего. Или это я его домогалась и оскверняла его "невинное" тело.

      На глазах выступили слезы. То, что было до, не являлось унижением, нет. Он унизил меня сейчас одним взглядом. И я себя почувствовала использованной, потерянной.

      – Не вздумай закатывать истерику, – Воскресенский поправил свои запонки и, обогнув меня, поднявшуюся и теперь поднимающую сорванную им же одежду, сел за свой стол, где мы… Где он… А ему словно бы плевать. Мужчина пододвинул к себе какие-то бумаги, вчитался и протянул мне: – Ознакомся и подпиши.

      – Что? – я отшатнулась. – Я не буду ничего подписывать. То, что произошло, ничего не значит!

      – Конечно, ничего не значит, – он смерил меня ледяным взглядом. – Это было лишь ознакомительное знакомство, Виктория.

      Язвительный вопрос "Знакомство с чем?!" я удержала на кончике языка.

      – Я не буду ничего подписывать, – я бросила попытки застегнуть блузку, пуговицы которой были