Подросточки. Рассказы для девочек. Варвара Андреевская

тебя обратно?

      – Когда Михей принес меня на руках вот в эту избушку, отогрел и привел в чувство, я сама со слезами умоляла позволить мне остаться тут и, несмотря на все его расспросы, кто я такая, откуда пришла и почему не хочу вернуться обратно, отвечала только одними рыданиями: ну, он сжалился и оставил.

      – Но потом, со временем, ты, конечно, ему объяснила все?

      Наташа отрицательно покачала головой.

      – Нет, сначала я боялась всяких объяснений, а потом он даже перестал и допытываться, видя, что после каждого подобного разговора, я принималась плакать.

      – Следовательно, он до сих пор ничего не знает?

      – Ничего.

      – Ну а сама-то ты помнишь, какими судьбами очутилась в лесу?

      – Помню.

      – И помнишь, откуда пришла туда?

      – Помню.

      – Почему же тебе не хотелось все чистосердечно рассказать Михею?

      – Я боялась, что он отведет меня обратно.

      – Куда? – допытывалась Верочка.

      – Туда, откуда я пришла, – уклончиво отвечала Наташа.

      В эту минуту позади раздался шорох; обе девочки обернулись и увидели в нескольких шагах от себя высокую, худощавую старуху. Она была одета во все черное, глаза её казались заплаканными, а бледное, изнуренное лицо выглядело сильно взволнованным.

      – Я слышала ваш разговор, – обратилась она к Наташе дрожащим голосом, – ты должна во что бы то ни стало рассказать все подробно… Прошу тебя об этом… Умоляю… Слышишь, умоляю! – добавила она после минутного молчания, взглянув на девочку таким долгим, испытующим взглядом, что последняя невольно потупилась.

      Верочка догадалась, что перед ними стоит сестра лесничего, и не могла понять, почему ей вздумалось так настоятельно требовать признания.

      – Чего вы от меня хотите? – спросила между тем Наташа.

      – Чтобы ты сказала, где находилась до той минуты, пока мой брат не нашел тебя в лесу, и зачем ты туда попала?

      – Я убежала из цыганского табора, – отрывисто проговорила Наташа, – и затем, точно испугавшись собственных слов, хотела удалиться, но старуха удержала ее.

      – Ты убежала из цыганского табора? – повторила она, делая ударение на каждом слове. – Из цыганского табора?.. Значит, я не ошиблась… Значит, это правда! О, Господи, благодарю тебя! Наконец-то, кажется, наступает предел моим страданиям… Говори скорее, дорогая девочка, каким образом ты попала в табор? Ведь ты не родилась цыганкою, а попала туда случайно…

      Наташа медлила ответом.

      – Не бойся, ты больше туда не воротишься, – продолжала старуха, как бы угадывая, что её маленькая собеседница не решается говорить из-за страха.

      – Цыгане украли меня, когда я была очень маленькою, – отвечала Наташа, которая сама, охваченная каким-то непонятным волнением, молчать дольше была не в силах, – я гуляла в поле с няней… Няня утомилась, прилегла на траву и крепко заснула, а я, увлекаясь васильками, незаметно для самой себя отошла