Окончательный диагноз. Ирина Градова

ЦКБ.

      – И как это его папочка в Кремлевку не пристроил? – поинтересовалась Маша.

      – Сама не пойму, – ответила Люда. – Но заведующий отделением ортопедии нашей больницы – тоже неплохое место, ты не находишь?

      – Значит, его сюда волосатая лапа поставила, – констатировала Оля.

      – Ну, не только. Говорят, он изобрел какой-то новый метод установки коленного протеза, точно не знаю. У него и патент есть. За границей этим очень интересуются, между прочим.

      – И откуда ты столько знаешь? – с легким сарказмом спросила Маша.

      – От Роберта.

      – Роберта Альбертовича?

      Я машинально отметила, что Люда назвала Роберта просто по имени. Похоже, мои подозрения насчет них подтверждаются.

      – Да, – говорила она между тем. – Он наводил справки. Ох, и злющий же он с тех пор, как Шилова назначили, вы представить себе не можете!

      В этот момент я решила, что наелась. Отставив чашку и тарелку, поднялась, вынырнула из-за шкафа и, мило улыбнувшись медсестрам, прошествовала мимо них к выходу. Люда при этом чуть не подавилась своим бутербродом, а остальные замолкли, словно нашкодившие церковные служки на похоронах.

* * *

      Пациентка (по документам, Роза Григорьевна Васильева) сидела на кровати, свесив ноги. Выглядела она как-то печально: опущенные плечи, потерянное выражение лица.

      – С чего такая тоска в глазах? – бодро спросила я. – Скоро будете с новеньким суставчиком, как огурчик!

      Женщина посмотрела на меня настороженно.

      – А где Роберт Альбертович? – спросила она.

      – Понятия не имею. – Я пожала плечами. – Наверное, на операции. Я – анестезиолог. Вот пришла задать вам парочку вопросов.

      – Но операция же еще через два дня?

      – Верно, но меня не будет ни завтра, ни послезавтра, поэтому нужно все решить сегодня, чтобы во время операции ничего не пошло не так.

      – А что может пойти не так?

      Черт, все время говорю себе – следить за языком! Больные – народ нервный, могут расстроиться от любого нечаянно сорвавшегося слова.

      – Да что вы так волнуетесь? – спросила я, делая удивленные глаза. – Все будет просто прекрасно: вы молодая…

      – Скажете тоже, молодая! – усмехнулась пациентка.

      – В истории болезни написано, что вам пятьдесят девять лет, верно? Это прекрасный возраст для такой операции. У вас нет никаких серьезных хронических заболеваний, кроме коксартроза, по поводу которого, собственно, вы и оперируетесь. Сначала вам заменят один тазобедренный сустав, а через полгодика – другой, и вы снова станете активны, как до болезни. Вы же еще работаете?

      – Да, – кивнула Роза Григорьевна. – Я художник по костюмам, служу в театре.

      – Красивая профессия! – искренне заметила я.

      В истории болезни я прочитала, что пациентка жалуется на сильные непрекращающиеся боли в обоих тазобедренных суставах. Если при артрозе у пациента вполне может и напрочь отсутствовать болевой синдром, то коксартроз и некроз суставов характеризуются сильной болью. Разумеется, такую жизнь