Миндальное сердце. Черстин Лундберг Хан

там – самый прекрасный на свете хомяк Хампус. Майя с Мариам окликнули нас, и мы поднялись к ним на самую вершину холма.

      Мариам стояла, согнувшись, с лопатой в руках, и ее лицо блестело от пота.

      – Смотрите, какую глубокую могилу я вырыла, – гордо произнесла она и показала на выкопанную яму.

      – Вау, – произнес Хьюго.

      Яма действительно получилась большая. На самом ее дне торчал корень росшего поблизости дерева.

      – Глубже не получится, – сказала Мариам и отерла пот со лба.

      Рядом с ямой стояла картонка с надписью «Обувь Eriksson». Но было ясно, что в коробке лежали отнюдь не туфли.

      – Ну что, начнем? – печально спросила Майя.

      И, глубоко вздохнув, она опустила картонку на дно ямы. Затем выпрямилась и торжественно сложила руки на груди.

      В этот момент что-то светло-коричневое и лохматое промелькнуло в кустах черники. Это был песик с хлопающими на бегу ушами, самыми чудесными на свете блестящими глазами и хвостом, который крутился как пропеллер. Он остановился рядом с нами, тяжело дыша и высунув язык, и вдруг подскочил к картонке. Откинув носом крышку, он сунул туда голову и обнаружил Снутте.

      – Нельзя! Фу! Брысь отсюда, глупая псина! – закричала Майя и даже покраснела от злости.

      Мариам угрожающе подняла лопату, как будто хотела ударить ею бедного песика, а Хьюго быстренько спрятался за спину Бие и теперь осторожно выглядывал из-за ее плеча.

      – Пошла прочь! – заверещала Майя.

      Но прежде чем Мариам ударила собаку, я успел взять ситуацию в свои руки. Точнее, схватить собаку за ошейник. Я действовал так уверенно, словно был настоящим собаководом. Ласково разговаривая, я не сильно, но решительно потянул песика прочь от картонки со Снутте.

      – Спокойно, малыш, спокойно, – говорил я ему. – Это всего-навсего Снутте. Его сегодня похоронят, и тогда никто – ни человек, ни даже такой замечательный пес, как ты, – не должен приходить сюда и тревожить его.

      Ах, он действительно был замечательным, этот пес, с этими угольно-черными блестящими глазками. Песик поднял голову, и на его мордашке было написано столько любопытства и радости, словно он прямо сейчас собирался стать моим другом.

      – Пошла прочь! – снова крикнула Майя.

      – Успокойся, – тронула ее за рукав Бие.

      Хьюго с Мариам ничего не сказали, но Мариам, по крайней мере, опустила свою лопату.

      У меня был только один выход. Я же не мог отпустить песика, потому что тогда он бы снова бросился к коробке со Снутте. Мне было нетрудно идти, согнувшись и придерживая песика за ошейник. Так мы спустились с поросшего деревьями холма и оказались на аллее парка.

      – Идем, малыш, – ласково приговаривал я, – поищем твоего хозяина или хозяйку.

      Мне показалось, что пес понял меня, потому что последовал за мной, радостно помахивая хвостом. Внизу на аллее стояла тетенька в зеленой спортивной куртке и с поводком в руке. Едва завидев нас, она закричала:

      – Амелия, ах ты негодница!

      Разумеется, она имела в виду собаку, а не меня. И она не имела в виду