Жизнь этого парня. Тобиас Вулф

Цена была подходящей: он почти ничего не стоил. И она видела в нем перспективы – слово, которое часто использовал мужчина, показывавший ей этот дом. Мужчина настоял на встрече ночью и провел нас через дом, как вор, говоря о его преимуществах почему-то шепотом. Мама, прислушиваясь с сощуренными глазами, дабы показать, что она проницательна и ее так просто не возьмешь, в конце концов согласилась, что этому месту не хватает самой малости, чтобы быть настоящим уютным гнездышком. Она подписала контракт на капоте машины, а мужчина держал фонарик над бумагами.

      Другие дома на улице были маленькими, тщательно ухоженными Кейп-Кодами и домиками в колониальном стиле с газонами, как на поле для гольфа. Их дымоходы обвивал плющ. Над дверью каждого из колониальных домиков красовался черный орел с расправленными крыльями. Люди, которые жили в этих домах, выходили на улицу, чтобы поглазеть, как мы въезжаем. Они смотрели довольно угрюмо. Позже мы узнали, что наш дом, первый дом в этом районе, недавно был запланирован на снос, а затем в последний час избавлен от этой участи благодаря циничным манипуляциям его владельца.

      Кэти и Мэриан онемели, когда поняли это. Со сгорбленными спинами, замершими лицами они несли свои коробки, не глядя по сторонам. В ту ночь они хлопали, грохотали и ворчали в своих комнатах. Но в конце концов моя мать их утихомирила. Она не подавала виду, что видела какую-либо разницу между нашим домом и домами наших соседей, за исключением нескольких деталей, которые мы сами, в свободную минутку, время от времени, могли легко исправить. Она помогла нам представить дом после того, как мы внесем все эти поправки. Ей так здорово удалось показать нам эту картинку, что мы начали чувствовать, будто все необходимое уже сделано, и поселились там, не пошевелив и пальцем, чтобы спасти дом от его окончательного разложения.

      Вскоре после того, как мы купили дом, у Кэти родился мальчик, Уилли. Уилли был смешным, как клоун. Даже когда он был один, он кудахтал и пронзительно кричал, как попугай. Сладкий, почти приторный запах молока наполнял дом.

      Кэти и моя мама работали в центре города, в то время как Мэриан следила за домом, готовила еду и ухаживала за Уилли. Предполагалось, что она должна была заботиться и обо мне, но я мотался с Тэйлором и Сильвером после школы и не возвращался домой до момента, пока не понимал, что мать вот-вот вернется. Когда Мэриан спрашивала, где я был, я врал ей. Она это знала, но не могла контролировать меня или даже убедить мою мать, что за мной нужен глаз да глаз. Мама верила мне. Она не была сторонницей дисциплины. Ее отец, Папочка, накормил ее этой дисциплиной досыта, и она не видела в ней никакого прока.

      Папочка верил в силу наказаний. Когда мама была еще ребенком, он бил ее за то, что она сосала палец. Чтобы исправить привычку своего малыша ходить со слегка повернутыми внутрь пальцами, он заставлял ее ходить, выворачивая пальцы наружу, как утка. Когда она начала учиться, Папочка шлепал ее почти каждый вечер, следуя теории, что она, должно быть, в тот день сделала что-то не так, знал он об этом или нет. Он говорил ей, что собирается ее хорошенько