Змеи. Гнев божий. Ольга Миклашевская

молниеносно вздергивает в воздух обе руки (абсолютно человеческие), и бабочка тут же указывает колотушкой в его сторону. Ласкающим уши баритоном она объявляет:

      – Прошу на сцену, сударь! Так, а теперь его соперник…

      Эвелина сама не замечает, как левая рука взмывает ввысь. Она об этом еще пожалеет.

      · 2 ·

      Живи тихо – не увидишь лиха

Июль, 2018

      На обратном пути из погреба Вера замечает где-то в небе резкое движение, запрокидывает голову и с почти детским любопытством следит за стремительно падающей звездой. Выдыхает.

      – Красота, – срывается с тонких губ, и они так и остаются чуть приоткрытыми.

      Как-то со всеми несчастьями и невзгодами ей все еще удается удивляться обычным вещам. Да, порой так бывает: все идет не так. Хотя, нет, не идет – валится, косится, падает вниз-вниз-вниз, прямо как эта звезда.

      – Вер, ну ты где застряла?! – доносится с крыльца голос Катьки, Вериной соседки.

      – Да иду я, иду! – А сама все смотрит на небо, глаз не может оторвать.

      Вера всегда любила летние вечера: теплые, с нежным ветерком, щекочущим кожу, и стрекотанием кузнечиков в высокой траве. Если что в свое время и заменило ей чувство безысходности, так это такие вечера и еще парное молоко.

      Девушка покрепче перехватывает юбку, куда по пути ссыпала пару горстей белой смородины, и спешит обратно в дом. Катя как раз затопила печку и уже разогревает вчерашние щи на одинарной конфорке. Запах в помещении стоит божественный. Вера вдыхает полной грудью и высыпает смородину на стол. Некоторые ягоды катятся со стола прямиком на щербатый пол, а затем прыгают в разные стороны, будто мелкие блошки.

      Катька меж тем стоит у плиты, вся взопревшая. Растрепанные волосы липнут к влажному лбу, но девицу это вроде как совершенно не беспокоит. Черненькая, вся в отца, Катька рано повзрослела, но внешне так и остается сущим ребенком: пухлые щечки, круглые вечно удивленные глаза и крупные белые зубы с задорной щербинкой впереди.

      – Как думаешь, наливать? – спрашивает Катя.

      Вера опускается на карачки и принимается ползать по полу, пытаясь собрать все ягоды.

      – Не знаю, смотри сама, – доносится из-под стола.

      Пожелтевшая вязаная скатерть полностью скрывает Веру от чужих глаз – виднеется только голая пятка.

      – В смысле, сама? Я тебя русским языком спрашиваю: тебе горячий, шоб ошпарило, или просто теплый?

      – Чтоб ошпарило, – просит запыхавшаяся Вера, показавшись из-под скатерти.

      Катька одобрительно кивает и вновь накрывает варево крышкой, оставив его покипеть еще на пару минут.

      – Вот ты мне скажи, – заводит старую шарманку Катя, – долго еще будешь в моей компании щи хлебать? Меня, между прочим, Лешка ждет. Ты считаешь, это нормально, что жена прохлаждается у соседки всего через неделю после свадьбы? Вот пройдет месяцочек, вот тогда…

      – Прости, Кать. Конечно, можешь идти. Я просто не подумала, когда тебя позвала.

      Катя польщенно наклоняет голову. Они же как сестры.