Найди выход, найди вход. Вера Николаевна Радостная

нюхала роллы, словно по запаху умела заключать, есть ли в них яд. Грейс изучала листики салата, Оливер – огромную люстру над головой. Он рассматривал её со странной упрямой въедливостью, словно это был не простой кусок металла, богато украшенный хрусталем, а настоящее божество комнаты.

      – Еда полностью безопасна, – вынес вердикт Хиро. – Если нас хотели отравить, то сделали бы это раньше.

      – Эта огромная люстра может упасть, – не слушая японца, говорил Оливер.

      У Марианны от испуга изо рта выпал ролл. Грейс звонко рассмеялась.

      Ослабленные, нервные, напряженные люди в закрытом плотными дверьми зале ели. Они ели подавленные, потому что боялись стен, великолепной люстры, идеальных статуй древнегреческих богов, следящих за каждым их движением.

      Люди в комнате были ещё живы, но сами себе казались уже умершими, погребенными в отеле навечно, точно в склепе.

      – Все-таки странно, что именно мы четверо собрались здесь, – начала Марьяна, кинув быстрый взгляд на закрытые двери.

      – Да, – заговорил Оливер. – Я тоже все время думаю об этом. Даже пытался найти в жизни Грейс нечто похожее на свою судьбу, но никаких общих точек, ни одного схожего события. Возможно, наша связь где-то на более глубоком уровне. Например, наши отцы или деды причинили зло владельцу или архитектору этого отеля, и теперь тот мстит, собрав нас на последние дни.

      – И все погибнут? – сверкая глазами, спросила Грейс, игриво попивая воду, словно она была дорогим вином.

      – Мы только заперты здесь, – слабо запротестовал Хиро.

      – Мы заперты? –  встревожилась Марианна, и все посмотрели на сладко-розовые двери.

      Они, правда, были заперты. Таковы были причуды замкá. Если дверь захлопывалась, открыть её изнутри без помощи ключа было невозможно, тогда как снаружи – следовало просто нажать на ручку.

      – Кто закрыл дверь? – с напором сказал Оливер, словно спрашивая, кто убийца.

      – Хиро, – продолжил он, – кажется, ты один не расстроен нашим заключением.

      – У него клаустрофобия, – вступилась Марианна, – он бы не стал закрывать.

      – Возможно, клаустрофобия – выдуманная! – разжигала огонь Грейс. – Ведь мы ничего не знаем друг о друге. Вдруг Марианна, эта напуганная тихоня, сама – хитроумный маньяк!

      Марианна покраснела, словно ее вычислили, и стала быстро дышать. Испугавшись, что ей не хватит воздуха, и она умрет прямо тут, посреди обильно накрытых столов и под всевидящей люстрой.

      – Да вы и не пытаетесь узнать что-то друг о друге! –  воскликнул Хиро.

      Грейс фыркнула.

      – Правильно, верно, презумпция невиновности и тому подобное, – поддержал идею Оливер.

      – Я … ничего не буду говорить вам, буду молчать, – бросилась в слезы Марьяна.

      – Кто мог захлопнуть двери? Кому это было нужно? Зачем? – ходил кругами немец, потирая виски. – Кто заходил последним? Если не ошибаюсь, как раз Марианна. Сначала вошел Хиро, потом я, затем Грейс и… или это ты, Грейс,  была последней?

      – Кто