Еда и патроны. Артем Мичурин

жестом пригласил Стаса войти.

      – Ноги вытираем, волыны сдаем.

      Стас расстегнул плащ, снял с шеи автомат, вынул рожок и засунул его в разгрузку, отдал автомат Костяну. Потом он разрядил «ПМ», отдал его, а магазин убрал в кобуру.

      – Жадный? – поинтересовался Костян.

      – Бережливый, – поправил его Стас.

      – Ручки подыми, бережливый.

      Константиновы грабли принялись активно ощупывать карманы Стаса, и вдруг где-то сверху прогремел выстрел, а потом что-то тяжелое упало с глухим стуком. Стас рефлекторно пригнулся и чуть не заехал локтем Костяну по тыкве, когда тот проверял, не спрятано ли чего опасного в ботинках за голенищем.

      – Епть! Чего пугливый-то такой? Ствол у тебя вроде реальный, а стрельбы шугаешься.

      – А что у вас там происходит? – с тревожными нотками в голосе поинтересовался Стас.

      – Да нормально все, не боись, – Костян закончил с обыском, кряхтя разогнулся и вздохнул. – Стой здесь, никуда не ходи, ничего не трогай. Я пойду сообщу.

      Заскрипели ступени деревянной лестницы, и со второго этажа послышались голоса:

      – Дикой, к тебе тут посетитель.

      – Кто?

      – Говорит, от Бережного.

      – Давай.

      – Эй, пугливый, – заорал Костян. – Иди сюда.

      Стас поднялся на второй этаж, пошел по коридору.

      – Сюда, – снова заорали из-за двери справа.

      Стас открыл дверь и вошел в большую, богато меблированную комнату, стены которой были выкрашены в светло-салатовый цвет. За массивным письменным столом сидел худощавый человек лет сорока пяти в черном свитере с воротником под горло. На левом боку у него висела пустая расстегнутая кобура из дорогой тисненой кожи. На столе лежал огромный черный револьвер с резной деревянной рукоятью. В углу валялся труп с дырой в груди, привязанный к стулу, под ним растекалась по бетонному полу кровавая лужица. В комнате пахло порохом.

      – Что принес? – спросил человек и вперился в Стаса серо-голубыми немигающими глазами.

      – Деньги, – ответил Стас. – От Бережного.

      – Клади на стол.

      Стас сделал несколько шагов вперед, положил тяжелый замшевый мешочек рядом с револьвером и отошел обратно. Дикой развязал веревку и, высыпав содержимое мешочка перед собой, принялся складывать монетки стопками и расставлять их в линию. Пять монеток, еще пять, еще… Чем меньше оставалось монет в общей куче, тем резче прочерчивали его лоб глубокие скорбные морщины. Наконец все сорок монет, уложенные в аккуратные стопочки, выстроились в шеренгу по стойке «смирно».

      Дикой откинулся в кресле и вопросительно посмотрел на Стаса.

      – Что это?

      – Как «что»? Это деньги, – повторил Стас, не найдя более подходящего определения. – От Бережного, я же уже говорил.

      – А где остальные?

      – Что значит «остальные»? Он больше ничего не передавал.

      На небритом лице Дикого с впалыми щеками нервно задергалась жилка под глазом.