История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 3. Луи-Адольф Тьер

1811 года. Так, в самом скором времени у подножия Альп сформировался бы третий корпус, которому назначалось по первому сигналу перейти из Тироля в Баварию, из Баварии в Саксонию и соединиться с польско-саксонской армией.

      В случае если война с Россией начнется в 1811 году, во что Наполеон не верил, его план состоял в том, чтобы без промедления передвинуть на Вислу 80-тысячный корпус Даву, аванпосты которого располагались уже на Одере, каковое движение могло совершиться в мгновение ока, как только намерения русских станут угрожающими. Эти 80 тысяч французов, в соединении с 50 тысячами саксонцев и поляков, эшелонированных от Варты до Вислы, и 15-тысячным гарнизоном Данцига, составляли внушительную силу в 140 тысяч солдат, совершенно достаточную, чтобы остановить русских, если те вдруг проявят весьма маловероятную активность. За ними должны были тотчас последовать 20 тысяч кирасиров и егерей, а вскоре должен был сформироваться и корпус на Рейне, насчитывавший по меньшей мере 60 тысяч человек. Месяцем позже, в результате присоединения Итальянской армии, германских контингентов и Императорской гвардии, численность сил Империи против России должна была возрасти до 300 тысяч человек. Сомнительно, чтобы русские, даже пожертвовав войной с турками, сумели к тому времени собрать столь же мощные средства.

      Если же, как всё предвещало, война становилась неизбежна и откладывалась, Наполеон успевал провести призыв 1812 года и обеспечить себе еще более внушительные силы, ибо мог довести состав полков Даву до пяти действующих батальонов, Рейнского корпуса – до четырех, Итальянского корпуса – до пяти, а все кавалерийские полки – до одиннадцати сотен человек. Благодаря этим средствам он мог располагать 300 тысячами французов и 100 тысячами союзников на Висле, резервом в 100 тысяч французов на Эльбе и 135 батальонами запаса, занятыми в недрах Империи обучением новобранцев и охраной границ. Эта грозная армия должна была повергнуть в трепет всю Европу, опьянить безрассудной гордостью обладателя этих бесчисленных полчищ и, возможно, даже обеспечить триумф его гигантских притязаний, если бы узы, связующие воедино огромную военную машину, не порвались из-за случайностей и по моральным причинам, которые нетрудно было предугадать.

      Не ограничившись военными мерами, Наполеон задал сообразное своим планам направление и дипломатии, в особенности в отношении Турции и Австрии. После встреч в Тильзите и Эрфурте, подробности которых англичане со многими преувеличениями передали Порте, турки считали, что Франция оставила их ради России, предав многовековую дружбу. Франция задела не только их самые насущные интересы (в виде дунайских провинций), но и оскорбила их гордость, ибо Наполеон по небрежности оставил без ответа уведомление, которым султан Махмуд, преемник несчастного Селима, извещал его о своем вступлении на трон. Турки едва терпели представителя Франции в Константинополе, обращались к нему только для упреков в том, что называли предательством, и слушали