История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2. Луи-Адольф Тьер

выказывал себя довольным, вовсе не взволнованным неприятным приемом русского общества и исполненным веры в скорейшее изменение настроений. К тому же, чтобы постоять за себя, у Савари было достаточно ума, апломба и чувства необъятной национальной славы, которая позволяет французам повсюду шагать с высоко поднятой головой.

      Пример императора Александра и его недвусмысленно выраженная воля открыли перед генералом Савари двери нескольких главных домов Санкт-Петербурга, но большинство знатных семей продолжали ему отказывать: властитель Александр был не властен над высшим обществом, которое испытывало совсем другое влияние. Слишком рано получив царский скипетр, государь предоставил все внешние признаки верховной власти матери, прежде времени низведенной к роли вдовствующей императрицы. Добродетельная, но надменная Мария Федоровна, утратившая со смертью Павла половину своей власти, находила утешение в нарочитой пышности императорского двора, которой пожелал окружить ее сын. Императрица-мать нежно любила сына, не вела и не терпела речей, которые могли бы его раздражить, но давала волю собственным чувствам, выказывая видимую отчужденность в отношении французов. Савари она приняла с холодной вежливостью. Тот вовсе не был задет, но постарался дать понять императору, что ни одно из этих обстоятельств от него не ускользает. Александр, не сдержавшись и опасаясь, что из-за его подчеркнутого почтения к матери адъютант Наполеона не сумеет распознать истинного властелина империи, схватил генерала за руку со словами: «Здесь нет иного государя, кроме меня. Я чту свою мать, но все покорятся мне, будьте в этом уверены! В любом случае я напомню всем, кому нужно, что такое моя власть!» Удовлетворенный тем, что довел императора до подобного признания, уколов его императорскую гордость, генерал Савари умолк, убедившись в его стремлении поддерживать новый альянс.

      В самом деле, все с горячим нетерпением ждали, как поведет себя Англия. Открытый Тильзитский договор был обнародован. Все понимали, что в нем сказано не всё и что новое сближение с Францией предполагает секретные договоренности. Но из открытых статей договора стало известно, что Россия станет посредницей для Франции перед Англией, а Франция – посредницей для России перед Портой, и теперь все ожидали результатов этого двойного посредничества.

      Верный своим обязательствам, император Александр, тотчас по прибытии в Санкт-Петербург, направил британскому правительству ноту с пожеланием восстановления всеобщего мира и предложением посредничества в деле сближения Франции и Англии. Британский посол в Санкт-Петербурге и министр иностранных дел в Лондоне приняли ноту с холодностью, не оставлявшей больших надежд на примирение. Новые английские министры, бывшие весьма посредственными учениками Питта, не склонялись к миру. Эти новички, которым фортуна назначила позднее незаслуженную честь пожинать плоды усилий Питта, хотели отличаться от своих предшественников,