История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I. Луи-Адольф Тьер

от Первого консула сокращения армии в Ганновере и ухода с берегов Эльбы и Везера в обмен на поддержку в случае возникновения угрозы для Франции. Решив теперь не иметь с ней ничего общего, он смирился с оккупацией Ганновера и закрытием рек, как ее следствием, и в тесном согласии с Россией искал средства предупредить или хотя бы ограничить неудобства, проистекавшие от присутствия французов в Германии. Он незамедлительно вступил с послом России в переговоры, которые нетрудно было привести к желаемой цели, ибо они отвечали всем пожеланиям российского двора.

      В то время как последствия занимавшего всю Европу трагического события ослабевали в Берлине, в Санкт-Петербурге они только разворачивались. И оказались сильнее, чем где-либо. Молодой, пылкий, непоследовательный двор, свободный от осторожности ввиду удаленности от Франции, вовсе не сдерживал своих претензий. Курьер прибыл в Петербург в субботу, накануне воскресного дипломатического приема. Император, обиженный высокомерием Первого консула и вовсе не расположенный к сдержанности, в данных обстоятельствах прислушивался лишь к своей обиде и к слезам страстной матери. Он приказал всему двору облечься в траур, даже не посоветовавшись со своим кабинетом. И, когда настало время приема, император и двор оказались в трауре, к великому удивлению послов, которых никто не предупредил. Представители европейских дворов с радостью приняли сие свидетельство скорби, ставшее настоящим унижением для Франции. Французский посол, генерал Гедувиль, присутствовавший, как и все, на приеме, оказался в чрезвычайно сложном положении, но проявил спокойствие и достоинство, поразившие очевидцев этой странной сцены. Император прошел мимо него, не проронив ни слова. Генерал не выказал ни волнения, ни смущения и спокойно осмотрелся, внушив своей сдержанностью уважение к французской нации, опороченной великим несчастьем.

      После столь неосмотрительной огласки император стал совещаться с министрами о том, какого поведения надлежит придерживаться империи. Этому молодому, чувствительному, но столь же и тщеславному монарху не терпелось сыграть важную роль в делах мира или войны. К вышеописанному скандалу он присоединил политический демарш, куда более серьезный, чем демонстрация чувств двора. Поначалу воспротивившись, его советники затем придумали весьма рискованное средство, а именно предложили императору выступить против захвата Бадена, сказавшись гарантом Германской империи. Это оказался, как мы увидим, крайне неосмотрительный демарш.

      Статус гаранта Германской империи, присвоенный себе российским двором, был весьма спорен, ибо его последнее посредничество, осуществленное совместно с Францией, не получило впоследствии закрепления формальным актом. А таковой акт был столь необходим для действительности гарантии, что послы Франции и России немало совещались с немецкими послами о необходимости его заключения и о форме, каковую ему надлежало придать. Однако акт так и не был заключен. За его отсутствием