Раскол. Наследие. Гектор Шульц

Марек, когда мальчик сделал попытку вырваться. – Что было потом?

      – Страшно, дяденька ловец. Очень страшно. Кто-то вздыхал под кроватью, чавкал, а я… я даже пошевелиться не мог. И пить еще хотелось. И голова болела.

      – Тварь, – шепнул Атанас, продолжая поглаживать мальчика по голове. – А откуда раздалось первое чавканье?

      – Оттуда, – палец ребенка указал на входную дверь, а затем на решетку вентиляции, расположенную на одном уровне с полом. – Потом там чавкало. А когда стало светло, Алешка и Митро пропали.

      – Вы вонь только в ту ночь почуяли или она была раньше?

      – Раньше была, – к ловцу подошел еще один мальчик, худенький и лохматый. Он поправил большие круглые очки и покосился на других детей. – А чавкать стало, когда Алеша и Митро пропали. Сначала слабо воняло, будто кто-то испугался. А потом сильнее. Особенно ночью. Вчера тоже воняло, но никто не чавкал. Дядя Слава говорил, что это Трупень ходит и тех, кому нельзя помочь, забирает.

      – Тихо ты! – громко крикнул маленький Женька и, скривив лицо, захныкал. – А то он и за нами придет.

      – Кто такой этот Трупень?

      – Он за теми приходит, кому помочь нельзя, – тихо повторил мальчик в очках.

      – А дядя Слава?

      – Уборщик. Он вечером тут полы моет. Но вчера его не было. Дядя Марек, а Трупень сегодня за мной придет, да? – тяжело вздохнул он. – Потому что я его имя назвал?

      – Нет. Я не дам ему этого сделать, – улыбнулся ловец. – Обещаю.

      – Тетя Лена тоже обещала…

      – У тети Лены не было этого, – мрачно перебил его Марек, доставая из ножен бронзовый клинок. – Никто вас больше не тронет, обещаю.

      – Верю, дяденька ловец. Немножко верю, – ответил ему мальчик и, еще раз вздохнув, вернулся на кровать.

      – И я верю, – серьезно сказал Женька. – Вы уж проучите Трупня, дяденька. За Алешку и Митро. Проучите его.

      – Проучу, – блеснул глазами Марек и повернулся к заместителю главного врача, который появился на пороге и удивленно захлопал глазами. – Мы закончили.

      – Куда теперь?

      – Вниз, Ильяс. В подвал. А конкретно, в ту часть, куда вы заблокировали вход, – старый Ильяс вдруг резко передумал куда-то идти, но крепкая хватка флегматичного Атанаса напрочь лишила его сил к сопротивлению.

      В подвале было темно, пахло прохладной сыростью и формалином. Где-то вдалеке, в самых темных уголках, капала с труб вода, разбиваясь о грубые камни неровного пола с характерным и не очень приятным звуком. Вдоль стен стояли металлические каталки с бурыми, засохшими пятнами, и поломанные инвалидные кресла без колес.

      Но стоило трем мужчинам спуститься в подвал, как появился еще один запах. Тошнотворно сладкий, противный до омерзения, проникающий сквозь любые преграды. Старичок тут же закашлялся и прижал к носу платок, но Марек и Атанас, переглянувшись, синхронно вытащили из ножен бронзовые мечи. И если у Марека был японский вакидзаси, то Атанас держал в руках бронзовый ксифос. Ильяс, увидев оружие,