Все наши вчера. Кристин Террилл

рано утром, – сказал он, – так что, возможно, не увидимся. Я говорил с Лус, она побудет с тобой, пока мы в отъезде…

      – Папа! Мы уже говорили об этом! – Каждый год после Рождества мои родители отправлялись на несколько недель в Вейл. Я думала, что, возможно, в этом году поездки не будет, поскольку они слишком много ругались друг с другом, но родители решили, что это будет для них хорошей возможностью «восстановить прежнюю связь». Тьфу! Я подошла к окну и глянула на подъездную дорожку к дому Шоу. – Я уже не маленький ребенок. Я могу пожить одна.

      – Прости, милая, но мне не нравится эта идея. Лус побудет…

      Но я перестала его слушать: двор осветили фары, и на подъездную дорожку к дому Шоу въехала темная машина. Девчачья бравада, которую я ранее ощущала, испарилась под наплывом адреналина. Джеймс приехал!

      – Хорошо, папа, – сказала я, пресекая дальнейшие объяснения об ограблениях после Рождества и вечеринках в старшей школе. – Мне надо идти, пока.

      Сбежав вниз по ступенькам, я сунула босые ноги в сноубутсы, которые Лус протерла и поставила около двери. Потом я вытащила из шкафа куртку и некоторое время сражалась с ней, резко став неуклюжей.

      – Я к соседям! – крикнула я маме, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

      Я осторожно сползла по обледеневшим ступенькам крыльца, поскальзываясь на скрытой снегом траве, а потом побежала через заснеженный двор к парадной двери дома Шоу. Как всегда, дважды позвонила и, засунув руки в карманы, принялась ждать.

      Дверь открылась, за ней оказался Джеймс – весь такой высокий, темноволосый и прекрасный. Всякий раз, когда я вижу его таким, меня это ошеломляет. Еще пару лет назад он был просто долговязым зубрилой со слишком большими ушами, который вместо вечеринок и тусовок с одноклассниками предпочитал решать математические уравнения. И несмотря на то, что он был Шоу, обычно за обедом с ним никто не садился рядом, кроме меня.

      А потом, практически за одну ночь, Джеймс вытянулся на шесть дюймов, дорос до своих ушей и стал очень секси. И все тут же стали добиваться его внимания, потому что, судя по всему, тебе простят даже зубрёжку, если ты сошел со страниц «Вэнити Фэер». К счастью для меня, он остался таким же странным и необщительным, каким и был.

      Несколько недель назад я бы просто бросилась Джеймсу на шею, как только открылась дверь, но теперь вдруг оказалось, что я не знаю куда себя деть. Глядя на его губы, оказавшиеся так близко от меня, я ощутила себя куклой из обертки кукурузного початка, вроде тех, какие мы делали в начальной школе, – хрупкой и ломкой. Теперь все стало совсем по-другому.

      Джеймс заключил меня в объятия и взъерошил волосы.

      – Привет, малышка!

      Ладно, не совсем по-другому. Возможно, того почти поцелуя никогда не было. Возможно, я его выдумала.

      Что ж я такая дура!

      Джеймс отодвинулся и улыбнулся.

      – Славная пижама.

      Я стукнула его по руке и заставила себя улыбнуться.

      – Цыц! Это подарок Лус на прошлое Рождество.

      – Это кто? Танцующие олени? – Джеймс наклонился