Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс. Роберт Канигел

это дерево прилагает большие усилия, чтобы жить – любое здоровое живое существо так делает».

      Мы привыкли смотреть на «Смерть и жизнь больших американских городов» как на книгу о городах, но может, лучше увидеть в ней книгу о смерти и жизни? То же самое рефреном повторяется во всех ее работах – жизнь в контрасте с упадком и смертью. Говоря о «Смерти и жизни», она признается, что никогда особенно не стремилась создать образ конкретного идеального города. Скорее Джейн «всего лишь хотела знать, как сохранить жизнь», бурлящую в нем, «что, по моему мнению, является целью жизни»[23]. Эпиграф к книге содержит цитату из Оливера Уэнделла Холмса-младшего: «Жизнь самоценна, и стоит ли она того, чтобы ее прожить, определяется одним: достаточно ли ее у вас»[24]. Статья Джейн о новых рабочих местах для женщин, написанная во время Второй мировой войны, как будто урчит счастливым шумом машин и индустриальной вибрации. Джейн видела, как отец лечил больных. Она была воспитана на рассказах о бьющей ключом энергии дяди Билла, о поездке двоюродной бабушки на Аляску. Ее очень расстраивал упадок, царивший в Скрантоне, и постепенное разрушение деревни в лесах Северной Калифорнии, куда она ездила подростком. Больше всего ее впечатляла в жизни больших городов не только их многогранность, но и их энергия. Будто все время она искала необходимые для людей условия, позволяющие вести хорошую и насыщенную жизнь.

      Когда Джейн подростком пошла в герлскауты, она попала в «то, что мы с друзьями считали лучшей герлскаутской группой в городе Скрантон в Пенсильвании»[25]. Но группа стала слишком популярной, слишком большой, и руководство решило сформировать вторую группу. Они собирались в одной и той же церкви, только в разное время. Джейн осталась с изначальной группой, но скоро поняла, что она «скучная и апатичная». Так что однажды вечером они с подружкой пошли во вторую группу. «Вот так разница!» – подумала она: группа была полна энтузиазма, старшие девочки помогали младшим, все «искрилось жизнью». Жизнь – мера всех вещей. Жизнь – корни, ищущие воду, листья, ищущие солнца, города, взрывающиеся энергией, бизнес-бум, экономическое процветание, зарождающиеся идеи. Почитайте Джейн Джекобс, и вы увидите одни и те же темы и образы, пропитывающие все ее работы. Она учила, что бессмысленно выяснять, почему города разрушаются, важно знать только, почему они процветают: «Самая простая точка зрения – самая поразительная. Нет причин стагнации. Нет причин нищеты. Есть только причины роста»[26].

      Но живое никогда не остается неизменным. Мысли Джейн был противен любой намек на застой, даже если речь шла о том, чтобы красота оставалась красотой. «Задумайтесь, – писала она, – какой была бы жизнь, если бы все, что нам было нужно, это сохранять все по-прежнему, пассивно жить за счет того, что было создано в прошлом. В такой утопии жизнь была бы непереносимо скучна. Поддержание порядка и избитая рутина – это бремя, особенно если от них нет избавления»[27].

23

Matter, p. 17.

24

Джейн Джекобс, Смерть и жизнь больших американских городов (Москва: Новое издательство, 2011).

25

Ethics, p. 294.

26

Из декабрьского черновика «Смерти и жизни» 1964 года, Burns, 8.

27

Ethics, p. 306.