Мужчина и женщина в эпоху динозавров. Маргарет Этвуд

лампы в виде фарфоровых нимф. На каминной полке – керамические пудели, как у матери Ната. Пепельница, обсаженная по краям божьими коровками натуральных цветов. Вся комната – одно сплошное искривление времени.

      Доктор снимает с Элизабет наушники и просит ее пройти во внешнюю комнату. Они обе садятся. Доктор благодушно, снисходительно улыбается, будто собирается сообщить, что у Элизабет рак обоих ушей.

      – Слух у вас в полном порядке, – говорит она. – Уши чистые, диапазон нормальный. Возможно, у вас легкая остаточная инфекция, которая время от времени вызывает закупорку слуховых проходов. Когда это случается, просто зажмите нос и дуньте, как в самолете. От давления уши прочистятся.

      (– Я, кажется, глохну, – сказала Элизабет.

      – Может быть, ты просто некоторых вещей не хочешь слышать, – ответил Нат.)

      Элизабет говорит секретарше доктора, что не будет записываться на следующий раз, и ей кажется, что та глядит на нее странно.

      – Со мной все в порядке, – объясняет Элизабет. Она спускается в лифте и проходит через старомодный бронзово-мраморный вестибюль, по-прежнему маршируя. У двери на улицу гудение опять начинается, высокое, на одной ноте, будто комар пищит, или ребенок поет не в лад, или провода гудят зимой. Где-то идут электротоки. Она вспоминает историю из «Ридерз Дайджеста», прочитанную когда-то в приемной у зубного врача, про старушку, которая начала слышать у себя в голове ангельские голоса и решила, что сходит с ума. Много времени спустя, после нескольких обследований, врачи наконец поняли, что старушкины металлические зубные мосты ловят передачи местной радиостанции. «Ридерз Дайджест» перепечатал эту историю как анекдот.

      Уже почти пять часов, темнеет; тротуар и мостовая склизки от мороси. Улица забита машинами. Элизабет переступает через канавку и переходит улицу по диагонали, перед стоящей машиной, позади другой стоящей машины. Зеленый грузовик доставки резко тормозит в движущейся полосе в трех футах от Элизабет. Водитель давит на гудок и кричит:

      – Дура, тебе что, жить надоело?

      Элизабет продолжает идти поперек дороги, не обращая на него внимания, твердым шагом, маршируя. Надоело ли ей жить. Звон в правом ухе обрывается, будто провод перерезали.

      У нее все в порядке с ушами. Звук исходит откуда-то еще. Ангельские голоса.

      Понедельник, 15 ноября 1976 года

      Леся

      Леся обедает с мужем Элизабет, с Элизабетиным мужем. Родительный падеж, притяжательное прилагательное. Не похоже, что этот человек – муж Элизабет или вообще чей-нибудь муж. Но особенно не похоже, что он муж Элизабет. Элизабет, например, никогда бы не стала обедать в ресторане «Универ». Либо у него нет денег, а в это легко поверить, он весь в потертостях и заусенцах, весь в заплатах, как скала, поросшая лишайником; либо он не думает, что она будет судить о нем по его ресторанным вкусам. Другие рестораны ушли вперед, а этот будто застрял в пятидесятых: та же мебель, те же замызганные меню, общее впечатление запущенности.

      Сама Леся никогда не пошла бы сюда, в частности, потому, что ресторан