Стрелок. Путь на Балканы. Иван Оченков

картины были наколоты. Мог и младенцу повелеть наколоть, тут как уж теперь узнаешь.

      – Стало быть, опознаете этого человека?

      – Так точно, ваше благородие, опознаем. Наш он, Митька, стало быть.

      – А фамилия?

      – Так мы это, в Будищеве-то все Будищевы!

      – Откуда только у вашей деревеньки эдакое название заковыристое?

      – Так это, тоже все через старого барина.

      – Как это?

      – Ну, батюшка же рассказывал, что он до баб охоч был. Так нашу деревню Блудищево и прозвали. Ну, а как перепись проходила, господа переписчики посмеялись, конечно, но сказали, что не годится таким названием ланд-карты портить и переделали на Будищево. Вот с тех пор и пошло.

      – Ладно, так в протоколе и напишем, что в найденном на болоте неизвестном опознан Дмитрий Будищев, бывший дворовый господ… как вашего барина-то?

      – Известно как, господин Блудов.

      – Тогда понятно, бывший дворовый господ Блудовых. А может, не бывший?

      – Да кто же его знает? Старый барин-то, как помер, наследники его так и не показывались. Управляющего только прислали, а сами ни ногой. То в Париже, то в Петербурге, то еще где.

      – Это что же получается, господа? – неуверенно промямлил Михалков, щипнув себя за кончик роскошных усов. – Этот молодой человек – не бунтовщик?

      – Пока не доказано обратное – нет! – решительно заявил Воеводский. – Поскольку главнейшим принципом российского судопроизводства является «praesumptio innocentiae»[5], то никто не может быть обвинен без достаточных на то совершенно неопровержимых, так сказать…

      – Господа, – прервал спич прокурора Ухтомский, – я полагаю, что опознание произведено с соблюдением всех необходимых формальностей.

      Услышав спокойный и твердый голос предводителя уездного дворянства, прокурор замолчал, а все прочие взглянули на Алексея Николаевича не без благодарности.

      – Однако необходимо также установить, является ли он душевнобольным? И если да, то какого именно рода?

      – А они что, между собой различаются? – удивленно спросил судья.

      – Именно так, многоуважаемый Владимир Сергеевич, – охотно пояснил Батовский. – Дело в том, что когда душевная болезнь врожденная, то таковые несчастные именуются безумными. А вот если недуг, если можно так выразиться, благоприобретенный, то – сумасшедшими!

      – Скажете тоже, Модест Давыдович, – забулькал от смеха Михалков, – благоприобретённый! Экая умора…

      – Такова уж медицинская терминология, – пожал плечами врач.

      – Господа, давайте вернемся к делу, – постарался вернуть заседание в рабочее русло князь Ухтомский. – А то ведь обед скоро!

      – Да-да, господа, – поспешно согласился с ним прокурор, – но тут уж нашим врачам и карты в руки, что скажете, господа-доктора?

      – Я не вижу признаков безумия, господа, – неуверенным голосом начал Гачковский, – что же касается возможности его сумасшествия, то полагаю, необходимо более длительное наблюдение…

      – А подушную подать за этого

5

Praesumptio innocentiae – презумпция невиновности (лат.).