Дети Третьего рейха. Татьяна Фрейденссон

собирались всей большой семьей: Альберт с Милой, Герман с Эмми и сестры Ольга и Паула. Правда, у Германа с каждым годом всё реже получалось выбираться на эти встречи. Сейчас кое-что покажу…

      Элизабет перетряхивает толстый альбом в красном переплете и вынимает старую телеграмму, зажатую между тяжелыми картонными листами, пожелтевшую от времени.

      – Смотри: это поздравительная телеграмма моим родителям от Германа и Эмми, его жены. Я родилась 6 декабря 1944 года. Телеграмма датирована десятым декабря – с небольшим опозданием.

      Deutsche Reichspost

      33 S BERLIN STABSAMT GOERING OW 1145

      10 DECEMBER 1944

      = FRAU MILA GOERING

      KRANKENHAUS BAD ISCHL

      WIR SENDEN EUCH HERZLICHE GLUECKWUENSCHE ALLES GUTE FUER MUTTER UND KIND = HERMANN UND EMMY²

      Элизабет тяжело вздыхает:

      – Представляете, всего через каких-то несколько месяцев после этой телеграммы Третий рейх рухнет, Германа Геринга захватят в плен американцы, ну а дальше ты и сама отлично знаешь: начнется Нюрнбергский процесс, где дядя будет объявлен преступником номер один. А дальше – новый виток семейной драмы, который мог бы лечь в основу художественного фильма!

      Мой отец во время войны, с молчаливого согласия Германа Геринга, спасал людей от нацистского режима. Скажу больше – это началось с подачи моего дяди. Он был первым, кто обратился к младшему брату Альберту с просьбой помочь подруге своей жены. Моя тетя Эмми Зонеманн была актрисой, и ее подруга вышла замуж за еврея, а в нацистской Германии эта история не могла иметь хорошего продолжения и тем более счастливого конца. Тетя Эмми, добрая женщина, очень хотела помочь подруге и ее мужу-еврею покинуть Германию и буквально взяла мужа измором, заставив пообещать, что он им поможет. Ну а тот сразу обратился к Альберту…

      Двадцать первого мая 1946 года тюремный психиатр Леон Голденсон, американский еврей, с которым Герман поладил лучше, чем с остальными, во время Нюрнбергского процесса, задал рейхсмаршалу вопрос, формулировка которого лично меня когда-то сильно удивила: «Я заметил [Герингу], что говорили, будто он помогал конкретным евреям и предотвратил преследование некоторых людей. Может он рассказать об этом побольше? “Когда ко мне обращались за помощью евреи, я всегда помогал. Конечно, это были люди, которых я знал раньше, а также их друзья и родственники… Я, кстати, внес предложение, чтобы на евреев, получивших Железный крест в Первую мировую войну, не распространялось действие антисемитских законов”»³.

      Элизабет книгу Голденсона не читала, но знает много семейных тайн. Она продолжает:

      – Думаю, дядя правда не был антисемитом, как бы странно это сейчас ни прозвучало. Во-первых, он знал, что моя мама не принадлежит к арийской расе, мягко говоря. Во-вторых, он всё-таки был героем Первой мировой и хлопотал за многих своих сослуживцев-летчиков еврейского происхождения. Вот откуда неудавшаяся попытка законодательно пощадить в тридцатые годы тех, кто заработал на войне Железный крест. И еще: вы, наверное, слышали, что во время «Пивного путча»

2

«Фрау Миле Геринг

Больница Бад Ишль

Шлем сердечные пожелания всего хорошего матери и ребенку.

Герман и Эмми» (нем.).

3

Голденсон Л. Нюрнбергские интервью. Екб: У-Фактория, 2008. С. 195. (Далее – Голденсон. Интервью.)