На живую нитку. Владимир Иванович Салимон

будто на подъем он был тяжел

      последние лет сто, а может, двести.

      А тут заторопился, заспешил,

      запсиховал, стал на людей кидаться,

      на тех из нас, кто выбился из сил

      и неспособен был сопротивляться.

      Нам оставалось спрятаться внутри

      своих домов,

      пока угомонится

      дождь за окном, ждать час, и два, и три.

      И моду взять – проснувшись, спать ложиться.

      ***

      Я позабыл лицо

      того, с кем дружен был.

      Я с пальца снял кольцо,

      отрекся, разлюбил.

      Теперь я – сир и гол.

      Теперь я – чист и пуст.

      Бери меня, монгол!

      Бери меня, тунгус!

      Возьми же, друг степей,

      и волю, и талант!

      Веди меня скорей,

      Вергилий мой!

      Мой Дант!

      ***

      Только слабовольные машины

      людям подчиняются всецело,

      но и те без видимой причины

      запускают когти в наше тело.

      Что есть силы бьют электротоком.

      Насмерть травят ядовитым газом.

      Обжигают, если ненароком

      прикоснешься к сковородке с мясом.

      Среди общей смуты и разрухи,

      замечая у тебя невольно

      все в ожогах и порезах руки,

      я не верю, что тебе не больно.

      ***

      С Покрова снег обещан миру.

      И мы с надеждой в небеса

      глядим,

      незримому кумиру

      стараясь заглянуть в глаза.

      Но глазом невооруженным

      мы видим с горем пополам

      лишь слой озона истонченным,

      что превратился в старый хлам.

      Следим за спутником, пропавшим

      с орбиты много лет назад –

      за Ангелом, безвинно павшим,

      что адским пламенем объят.

      ***

      За стенкой человек не спит,

      но видит сон: пасутся кони

      каурые,

      гнедой стоит

      один, стреноженный в загоне.

      Красивый, статный жеребец.

      Он словно вылеплен из глины,

      из той, что вылепил Творец

      член детородный для мужчины.

      В нем все в избытке – сила, страсть.

      Литая выя.

      Дыбом холка.

      На всем скаку с него упасть –

      грехопадение и только!

      ***

      Округлость форм ее пленяет.

      Столь обольстительна земля –

      кустарник редкий обрамляет

      холмы пологие, поля.

      Те, кто еще трудиться в силах,

      оставшиеся в деревнях,

      крестьяне пашут на кобылах.

      А баре скачут на конях.

      ***

      От холода забиться в щель спешим.

      Ночник во тьме горит огнем чудесным,

      а света шар во тьме висит под ним,

      не смешиваясь с воздухом окрестным.

      Он держится на честном слове, но

      должно быть столь же крепким это слово,

      как то, что было произнесено

      однажды и что есть всему основа.

      ***

      На гвозде висящий