Цирк уродцев. Нина Сергеевна Цуканова

заправляя их под ворот и одевая капюшон, потом уложил голову на тюке, чтобы – не приведи бог! – не коснуться волосами грязной подстилки. Я уже практически провалился в сон, как вдруг меня словно ледяной водой ошпарило:

      – Дежурный! Мы не назначили дежурного!

      Лоренц с Ингой усиленно сделали вид, что уже уснули. Ладно. Полночи подежурю я, потом мистика разбужу.

      … Никогда ещё ночь не была для меня так длинна. К концу дежурства я уже едва держался на ногах.

      – Лоренц! – я потормошил мистика за плечо: – Подъём, твоя очередь дежурить.

      – Ну… зачем?.. – сонно протянул мистик.

      – Зачем, зачем! – огрызнулся я: – Следить, чтобы с нами ничего не случилось.

      – С нами итак ничего не случится: я маячок кинул.

      – В смысле? Какой ещё маячок? – да уж. Двое суток бодрствования явно не шли на пользу моей соображалке.

      – Обычный, сторожевой. Отвалите!

      – То есть? – я по-прежнему ничего не понимал.

      – То есть, если что-то случиться, мы сразу проснёмся, – рявкнул Лоренц и отвернулся.

      – И когда же ты его установил? – не унимался я.

      – Когда, когда… Как только на поляну приехали.

      И тут меня охватила ярость:

      – То есть, ты хочешь сказать, что я просто так просидел как дурак полночи, тогда как у нас с самого начала был активирован маячок?!

      Лоренц вздохнул:

      – Видимо, да…

      – Почему ты сразу мне про него не сказал?! – я так мучился, а теперь выходит – зря…

      – Вы не спрашивали, – мстительно сообщил мистик. Готов поклясться, что видел как он злорадно ухмыльнулся. Что ж, тогда, думаю, не стоит ему сообщать, что капюшон с его головы почти сбился…

      Ну, Лоренц, не дай бог с нами что-нибудь случится.

      +++

      Несмотря на то, что мне было очень холодно, я спал так долго, что даже порос паутиной. Серьёзно! Всё моё лицо было опутано какими-то тонкими бесцветными нитями… Маяк не сработал, и хищные твари завернули спящих людей в коконы, чтобы потом сожрать… вскрикнул я практически беззвучно, но подскочил, пытаясь выпутаться, так резко, что повозка шатнулась. Я с замиранием сердца обернулся…

      Они были повсюду. Длинные полупрозрачные тентакли расползлись на полтелеги, оплели ближайший тюк, сбили и смяли подстилку и забились во все возможные щелочки; те, что доставали до меня, щекотали мне шею и плечи… Величественное, почти аристократическое положение, когда Лоренц только лёг, особенно остро контрастировало с разметавшимся по днищу повозки телом – словно пережившим ночью припадок или зверски, чудовищно убитым, причём, скорее, второе – наполовину окутанным паутиной тонких щупалец. Они скрывали лицо и правую руку, всю спину, поглотив тело едва ли не до пояса, а левая рука была безвольно закинута на борт.

      – Лоренц, блин! – не выдержав, заорал я в голос: – Я тя налысо обрею!

      Было очень позднее утро – солнце уже блестело меж стволов деревьев.

      – Всё, подъём, поехали! – скомандовал я, брезгливо