Вечный приговор. Татьяна Купер

восемнадцать!

      Любаша недовольно промолчала, но всё же протянула свой бокал с

      шампанским, легким звоном дотронувшись до бокала подруги. Со сцены

      раздались громкие аккорды музыкальных инструментов, и шум ресторанной

      толпы унёс подруг в долгожданное безудержное веселье, которое можно

      испытывать только в восемнадцать лет! Больше никогда они так не веселились,

      не смеялись, не любили друг друга, не любили саму жизнь, которая казалась в

      тот вечер такой беспечной, восхитительной, и ласково манящей в свои

      безоглядные дали.

      Николай позвонил только на следующей неделе. Ларочка с нетерпением

      ждала по вечерам и вскакивала при каждом телефонном звонке, раздававшемся

      в коридоре ее ненавистной коммунальной квартиры. Ее живое девичье

      воображение рисовало картины восхитительных встреч, в которых она утопала в

      любви, а голос Николая и его ослепительная улыбка преследовали ее повсюду –

      на работе, дома, и даже в компании друзей. Услышав теперь по телефону

      знакомое и притворное:

      – Привет, малышка! Ну что, не ждала?

      – Ну почему? У меня были кое-какие догадки,– игриво ответила она, вся

      задрожав от нахлынувшего волнения. Но он только засмеялся и пригласил её в

      кафе неподалеку от дома.

      Стояли январские морозы, снегу выпало много, и машины на дорогах не

      успевали его убирать. «Ты куда идешь в такой холод? – спросила настороженно

      мама. Ларочка, набросив быстро тёплое пальто и, на ходу поправляя вязаную

      шапочку, только бросила на прощание: «Мамочка! Не волнуйся! Я ненадолго –

      пойду с подружкой прогуляюсь». У нее обычно не было секретов от матери, но

      сегодня она хотела оставить эту маленькую «женскую» тайну только для себя –

      в ней была какая-то особая блаженная сладость, которую она никогда не

      испытывала раньше.

      Ларочкина душа только-только начинала распахиваться навстречу любви и

      чему-то неизведанному, и поэтому она боялась это кому-то показать, как будто

      люди могли нечаянно спугнуть это хрупкое, иллюзорное счастье… По этой же

      причине она ничего не рассказала Любаше, хотя та последнее время с

      инквизиторской настойчивостью допрашивала подругу и определенно хотела

      быть посвящена в тайну мечтательного взгляда Ларочки.

      Она увидела силуэт Николая еще издалека – он стоял на углу дешевого

      кафе, притопывая ногами и дыша на свои замерзшие руки. Ларочка быстро

      направилась к нему и, когда он нежно обхватил ее двумя руками в знак

      приветствия, от нахлынувшего восторга она чуть не потеряла сознание. Они

      торопливо вошли в теплый и неуютный зал, гонимые ветром и холодом, и сели

      напротив друг друга за первый свободный столик. Когда Николай заказал

      напитки, она, наконец, осмелилась посмотреть ему в глаза – тот, в свою очередь,

      смотрел на неё неотрывно и с любопытством,