Биограф. Инна Комарова

в память. Во сне я оказалась в роскошном будуаре.

      Представляете, раннее летнее утро. Первые лучики света, через приоткрытую штору осветили уголок окна и проскочили в помещение. Они упали в центр, и в комнате стало светло. Лучики быстро перемещались в пространстве, повисали то на одном, то на другом предмете. То запрыгнут в один угол комнаты, то вдруг перенесутся в другой, затеяв весёлую игру. Не угонишься за ними. Я пробовала.

      – Во сне? – удивилась маменька, спрашивая недоверчиво, вслушиваясь в рассказ дочери.

      – А где ж ещё? Ах, как хороша она была…

      – Кто? – перебивая, спросила маменька, не понимая, о чём идёт речь.

      – Не кто, а что, – подметила Шурочка. Комната, маменька, комната, – пояснила она.

      Настоящий будуар. Я себя там почувствовала так уютно. Богатейшая обстановка рассказывала о тонком вкусе хозяйки будуара.

      – Ты же сказала, что сон о тебе? – спросила маменька. Ты не скромна, Шура, – произнесла маменька зычным голосом.

      – Я так подумала, но уверенности у меня нет. Послушайте, я расскажу, а Вы подумаете и сделаете выводы. Я на Вас полагаюсь, – попросила Шурочка.

      – Не дури, Шура. Сон твой, а я должна догадываться, кто тебе приснился? – не соглашалась маменька.

      – Пожалуйста, прошу Вас, – заныла Шурочка.

      – Ладно, ладно, рассказывай. Я вся во внимании, – настроилась княгиня выслушать дочь до конца.

      – В изысканном стиле, – начала Шурочка, – подобраны мебель и все аксессуары. Мебель белоснежная, с вензелями, позолоченными

      ручками, выпуклыми изящными формами и кривыми ножками. Как у нас в доме, только красивее, наряднее, праздничнее, я бы сказала.

      – И что в этом особенного? – теряя терпение, спросила княгиня.

      А Шурочка, не слушая её, продолжала:

      – В центре внимания, на стене, большое овальное зеркало, обрамленное позолоченной оправой, очень похожее на наше.

      – Так может быть, это и есть наш дом? – спросила княгиня.

      – Не знаю, говорю же Вам, – ответила Шурочка, нервничая. -

      К нему столик с небольшими ящичками. На столике флаконы духов, они мне своей формой напомнили фужеры, которыми Фрося сервирует стол в дни праздников. На краю столика свисают красивые длинные перчатки, светло-кофейного цвета, говоря о том, что их обладательница на ходу сняла и бросила, торопясь. Там же красивый старинный веер с испанским или итальянским сюжетом. Не помню точно.

      – Откуда испанский, итальянский? Мы на воды ездим в Баден-Баден. Разве ты забыла? Странный сон. Ты хоть помнишь, где события происходят? – опять спросила княгиня Софья Алексеевна, увлечённая Шурочкиным рассказом.

      – Не знаю, маменька, – задумалась Шурочка. Там не было сказано, – наивно по-детски ответила она. – Слушайте, дальше. Не перебивайте, маменька, – попросила Шурочка, возвращаясь к своему сну. – Лёгкий широкий прозрачный шарф в коричневых тонах, свисает в кресло, что стоит близко у стола (разбивая слово на слоги, протянула она). На нём открытая книга. Надо полагать, её хотели почитать, но лишь открыли нужную страницу. Так она и осталась лежать открытой в ожидании. Я и текста не запомнила, –