Сказки русского ресторана. Александр Мигунов

что инженер, а что-то подробное о работе из него невозможно было вытянуть. Тем не менее, в русскую среду как-то просочилась информация о том, что он работал в корпорации, занимавшейся военной авиацией и космическими проектами. Многие, естественно, удивлялись, как ему, русскому человеку, доверяли работать в таких сферах. Однажды, во время совместной поездки в Сан-Диего, в “Морской Мир” приятель стал Каликина фотографировать на фоне плавающих дельфинов, но тот в последний момент отвернулся. В другой раз, успев заметить камеру, он наклонился над ботинком, как будто себе поправляя шнурок, и камере вместо его лица досталась плешина на голове. При третьей попытке его заснять Каликин закрыл лицо своей камерой, как бы фотографируя одновременно. В результате, на готовых фотографиях лица Каликина не оказалось. “Или работа на оборону, или боится, что я шпион, либо он сам русский шпион”, – предположил про себя приятель.

      Как-то Каликину позавидовали: ты, мол, так хорошо знаешь сразу три языка и культуры – русскую, американскую и бразильскую, а я вот еле справляюсь с русской. Каликин на это отвечал, что он не считает это плюсом, что он от того, напротив, несчастен, что, может быть, кто-то с тремя культурами как-то умеет их балансировать, но такое сочетание для него – источник неуверенности, метаний, что он от того неустойчив в воззрениях. Глубже, счастливее, гармоничнее люди с единственной культурой, – ответил он русскому собеседнику, с чем тот решительно не согласился. Но что бы Каликин не говорил, больше всего он любил русское, особенно русскую литературу. В восторге от “Евгения Онегина”, он выучил весь роман наизусть. И сам, не афишируя того, сочинял неплохие стихи на русском, и какие-то были опубликованы в русских журналах вне России.

      Каликин старался не сближаться с иммигрантами третьей волны, они могли видеть его разве в церкви, расположенной на улице Оргайл. Был случай, однако, когда Каликин всё же попал в их лихую компанию, выпил намного больше обычного, а потом вместе с другими кружил на машине по бульвару в поисках низменных развлечений. Перед одним из светофоров Литовкин выскочил из машины, забрался на крышу, и ехал там стоя, одной рукой отхлёбывая из бутылки, а другой приветствуя все машины, которые двигались навстречу. Ещё по стопке – и жми на кнопки! – орал он, спуская бутылку Каликину, а тот, отхлебнув немного, отсылал бутылку назад, на крышу. На кнопки, однако, он не жал, а, невзирая на опьянение, продолжал вести машину осторожно. Правда, он больше беспокоился не о том, что Литовкин может свалиться, а что поцарапает или помнёт крышу новенького “БМВ”, или их остановит полиция. Литовкин с машины таки грохнулся, отделавшись только синяками и кровоточащими ссадинами, а главное, им не попалась полиция.

      Наконец, потеряв надежду на встречу, Каликин зашёл в фойе ресторана, где спросил девушку за конторкой, не найдётся ли столика для него. Римма снисходительно усмехнулась и отвечала, что ресторан переполнен, как никогда, не говоря уже о том, что в субботний вечер в их заведение можно