Сказки русского ресторана. Александр Мигунов

проверила незаметной работой глаз, – не тянул на богатого добряка. А тот, оказавшись под влиянием сказочных сюжетов на картинах, пытался сравнить эту девицу с кем-то отрицательным из фольклора, – что ли с одной из сестёр Золушки?

      С громом захлопнувшейся двери в фойе объявился другой господин. Римма от грохота содрогнулась, её намалёванное личико на несколько мигов как бы состарилось, тусклая люстра на высоте качнула почти незаметные тени и зазвенела на частоте, не доступной человеческому уху. Направляясь к конторке, минуя Заплетина, вошедший взглянул на него внимательно, легко улыбнулся, кивком поздоровался.

      “Да нет же, – Заплетин колебался, в ответ улыбнувшись и тоже кивнув, – этот не может быть Басаментом, не похож на него ни лицом, ни фигурой… Однако, не зря же он смотрит так, будто бы ждёт, что я скажу. Кто его знает, люди меняются, а они не виделись…, сколько? лет пять? да и память не самый надёжный советчик”. Заплетин слегка приподнялся с кресла:

      – Вы, случайно, не Басамент?

      – Увы, я не он, – отвечал незнакомец. – Моя фамилия Абадонин.

      – Тогда извините, – сказал Заплетин.

      – Да нет, это вы меня извините. За то, что я не ваш Басамент.

      Ответив на шутку коротким смешком, Заплетин вернулся в объятия кресла.

      По пути к девушке за конторкой, глазами скользя по сказкам на стенах, Абадонин замер перед картиной, на которой из моря взвившийся змей нависал над маленьким поселением, разбросанным по скалам островка.

      – Неплохо, неплохо, – сказал Абадонин. – А вы как считаете, Заплетин?

      “Откуда он знает моё имя?” – подумал Заплетин, и отвечал:

      – Я тоже думаю, что недурно. Только не ведаю, что за сказка.

      – Да всё та же, – сказал Абадонин, отодвигаясь от картины.

      – Как поживает наша Риммочка? – спросил он, перед девушкой останавливаясь. – Простите, что дверь ваша так грохнула. Вам надо бы там вместо пружины поставить пневматический механизм. Чтоб, знаете, пла-а-а-вно так закрывалась, – и он эту плавность иллюстрировал замедленным движением руки, руки мускулистой, загорелой, в густой тёмной поросли волосков, с золотисто сверкнувшим в них “Ролексом”.

      “Кто он такой? – подумала девушка. – А он симпатичный, похож на актёра, и одет в дорогой костюм… “

      – Да всё хорошо, – она отвечала, улыбаясь со всей возможной приветливостью и даже краснея от усилия как можно больше ему понравиться. – А о двери не беспокойтесь. Она у нас какая-то своевольная. То грохнет, как гром, то пискнет, как мышка.

      – Ну, у вас загадочная дверь. Чувствует каждого человека, на каждого по-разному отзывается. Во мне, значит, гром какой-то присутствует?

      Абадонин и Римма посмеялись, как люди, подмечающие юмор во всех его лучших проявлениях. Абадонин нежно погладил глазами молочно-белую грудь девушки.

      – Да, так что у вас там со столиками?

      Римма нарушила инструкцию, то есть не стала мужчину спрашивать,