Не хочу быть полководцем. Валерий Елманов

мальчонка перестал не так давно, всего-то лет пять назад, да и то не окончательно. Нет-нет да и…

      – Батюшка-а, – плачущим голосом капризно протянул подросток.

      – Кулема, – равнодушно окликнул Никита Данилович. – Давай-ка этого молодца сразу на лавку и два десятка от души, как ты умеешь. – Не знаешь чести, так палок двести.

      – Так сколь всыпать-то? – не понял простодушный Кулема. – Двести аль два десятка?

      – Для начала два десятка, – махнул рукой Годунов. – Для ума и столько хватит.

      Ох, верно говорят: «Чтоб тебя не укрощали, не становись на дыбы». Спрашивается, кто меня тянул за язык хамить этому сопляку?!

      – Не-эт!! – истошно завопил я, осознав, хоть и с запозданием, что совершил непростительную ошибку. – Я говорить хочу и все рассказать, а после твоего Кулемы уже не смогу. Кнут-то не убежит, и Кулема тоже, так что погоди малость.

      – Кулема, – ласково окликнул Никита Данилович. – Ты и впрямь не убежишь, ежели мы погодим?

      Тот задумался. Про кнут он понимал хорошо, но с юмором у детины было не очень.

      – А зачем? – недоуменно спросил он.

      – Значит, не убежит, – констатировал Никита Данилович. – Ну ежели интересное, то сказывай, Васятка Петров, да гляди, чтоб я не заскучал.

      – Вы девочку спросите, – ляпнул я первое, что пришло в голову. – Ирина ведь видела, как я за ней заходил, чтоб спасти.

      – Спасти… – задумчиво протянул Никита Данилович. – Об косяк с маху приложить, да так, что у бедняжки все из головы выскочило, – это ты спасти называешь? Ишь ты. Но сказываешь ты хорошо, мне по нраву, – тут же одобрил он, пояснив: – Мне ить самое главное было узнать, кто ж там, наверху, из вас похозяйничал да кто сабелькой вначале братца моего Дмитрия Ивановича срубил, а опосля того за Аксинью Васильевну принялся. – Все больше и больше распаляясь, он от волнения вскочил с места и склонился надо мной: – Или наоборот дело было? Да ты скажи, не таи, – ободрил он. – Ты ж ныне яко в докучной сказке про журавлика: «Нос вытащит – хвост увязит, хвост вытащит – нос увязит». Да и нет теперь уж тебе разницы, кого ты наперед резал, а кого опосля, потому как выдал ты себя ныне. Попался яко птица в кляпцы[8], так чего уж теперича.

      «Кажется, где-то мне уже доводилось это слышать, – припомнил я. – Ну точно. От подьячего Митрошки. Только там вроде бы про ворону и вошь было».

      Меж тем Годунов перевел дыхание и оглянулся на сына.

      – Степка, – строго произнес Никита Данилович, властно указывая на выход.

      – Батюшка, я поглядеть хочу, – заныл тот. – И потом ты сам мне обещалси вечор попробовать дать. Нешто забыл?

      – Я что сказал?! – зло цыкнул отец на непослушное чадо. – Опосля опробуешь. – Дождавшись, пока его шаги стихнут, он вновь склонился ко мне: – А ждет тебя смертушка лютая и тяжкая, это я тебе говорю не как губной староста, а как двухродный братец[9] праведника, коего ты порешил, душегуб. Но ты не боись – ни ныне, ни завтра сдохнуть

8

Здесь: птичьи силки.

9

Двухродный брат, или просто братан, – двоюродный брат. Двухродный братан – троюродный брат.