Двести веков сомнений. Константин Бояндин

словно огрели по голове тяжёлой, но мягкой дубиной. В голове загудело, ноги подкосились. Позади раздалось злобное рычание. Символ засиял нестерпимо, обжигая лицо, и юноша, прикрыв лицо левой ладонью, оглянулся…

      Целая армия чего-то жуткого мчалась на него. Чёрные кони, из-под копыт которых летели искры, всадники-гиганты, вооружённые ржавыми копьями. Вместо лиц из-под забрал выглядывали голые белые черепа… Что-то немилосердно жгло затылок.

      Клеммен перепугался не на шутку. Время замедлилось, поползло. Он отступил, зная, что не успеет убежать, поднял руки перед собой и увидел, что сжимает правую в кулак.

      Что там?

      В кулаке оказался небольшой камушек неправильной формы. Тут сквозь клубящийся в голове тяжёлый туман прорезались слова. «…брось на пол…»

      Пола не было. Была каменистая земля, усыпанная ослепительно белым песком. Клеммен размахнулся, чтобы бросить камушек, но руки онемели, и камень выскользнул из ладони, упал и покатился.

      Он поднялся на ноги, ощущая тошноту и хватая ртом воздух. Хороши экзамены, нечего сказать. Что его, угробить решили? Таким странным образом? Голова болела непереносимо, и Клеммен понял – стоит ему произнести хотя бы слово или пошевелить головой, как его стошнит. Комок величиной с арбуз прочно завяз в горле.

      Что-то коснулось его головы.

      Тошнота и головная боль тут же схлынули. Краткий миг – и их не стало. Звенящая пустота наполнила голову. Клеммен открыл глаза. Рептилия стояла рядом с ним, прижав свою ладонь к его затылку. Заметив удивлённый взгляд, кивнула и отошла в сторону.

      – Что это… – начал было Клеммен, поворачиваясь, чтобы указать на коварный символ, и осёкся. Ни в коем случае нельзя смотреть на него!

      Д. улыбнулся.

      – Молодец, – ответил он. – Поступаешь правильно. Не беспокойся, там ничего уже нет.

      Клеммен осторожно повернулся. Просто стена, скупо освещённая дрожащими язычками двух свечей. И всё.

      – Я довольна, – произнесла К., прижав ладони к груди. – Приношу извинения, Клеммен, за причинённые неудобства. Это наименее мучительный способ.

      – А как же экзамены? – спросил юноша, часто моргая. – Извините, Д., если я чего-то не понимаю…

      – Оба экзамена сданы успешно, – ответил Д. – Даже если тебе показалось иначе. Теперь некоторые формальности – и сможешь приступать к новой работе.

      Втроём они вернулись в предыдущую комнату и уселись – К. за стол (сидение было причудливым и довольно высоким – наверное, потому, что сама она была всего-то метра полтора ростом), Д. и его ученик напротив.

      – Действуем обычным образом, – объявила К., сделав несколько пометок на листе бумаги. – Две недели на подготовку. Вначале придётся работать дежурным, но с этого начинают все. В течение двух недель Вы, Клеммен, можете отказаться работать с нами.

      – С кем? – не понял Клеммен. – Извините, но я хотел бы знать, где я буду работать.

      – Названия как такового нет, – пояснил Д. – Будешь заниматься расследованием разного рода дел по заказу