Солдатами не рождаются. Константин Симонов

смотри, – и еще раз повторил: – Имей в виду, Батюк мне лично дал согласие отпустить тебя.

      – Все понял, – сказал Серпилин и, положив трубку, встретился глазами с Батюком. – Хочу сам бой провести.

      – За Барабанова хочешь этим Бугром оправдаться? – спросил Батюк.

      – Не оправдаться, а взять хочу.

      – Возьмут и без тебя.

      – А я хочу при себе.

      Батюк пожал плечами: он не считал себя вправе запретить Серпилину сделать это в сложившейся обстановке.

      – Только потом не пеняй на себя и на меня, – сказал он.

      И, считая дело оконченным, вызвал дежурного и приказал, чтобы У-2 от полета отставили и приготовили завтра на утро.

      – Разрешите отбыть в дивизию? – спросил Серпилин.

      – Слушай, Константин Прокофьевич, – сказал Батюк, повернувшись к Захарову, – разговор мой с командующим фронтом, что при тебе начался, продолжение имел. Думаю, надо сказать Серпилину. Как ты считаешь?

      Захаров кивнул.

      Серпилин с недоумением смотрел на Батюка.

      – Командующий назвал твою кандидатуру на начальника штаба армии, – сказал Батюк.

      Он имел привычку говорить «ты» всем подчиненным без исключения, невзирая на положение и возраст, хотя очень удивился бы, если б кто-то из них вдруг ответил ему тем же. Впрочем, он, в свою очередь, считал в порядке вещей, если те, кому был подчинен он сам, звали его на «ты», невзирая на его немолодой возраст и звание генерал-лейтенанта.

      – Как смотришь на это? – спросил он молчавшего Серпилина.

      – А вы сами? – в свою очередь, спросил Серпилин, не позаботившись скрыть удивление.

      – Отношусь положительно, иначе бы не спрашивал тебя, сам понимаешь, не маленький! – с оттенком вызова сказал Батюк.

      «Да, вот так, лично недолюбливаю тебя, сам знаешь за что, а согласие назначить тебя начальником штаба все же дал, потому что справедлив. А ты, хоть и думаешь, что знаешь меня хорошо, знаешь меня плохо. То-то!»

      Серпилин вместо того, чтобы поторопиться с ответом, все еще молчал.

      – Ну, так как же? – уже сердито повторил не обладавший большим терпением Батюк.

      Серпилин ответил, что постарается оправдать доверие.

      – Пока в Москву съездишь, так или иначе решится, – сказал Батюк. – Если положительно, то, как вернешься, сразу приступишь… Справится Пикин с дивизией?

      – Я вам уже докладывал, что он достоин выдвижения.

      – Помню, что докладывал, – сказал Батюк, – но тогда ситуация не возникала.

      – Разрешите отбыть в дивизию?

      – Поезжай, – сказал Батюк. – И особенно под огонь не суйся. Не в твоем Бугре сейчас суть дела.

      Сказал так, хотя испытывал уважение к Серпилину за то, что тот не воспользовался законной возможностью улететь в Москву, свалив на других недоделанную черную работу с этим Бугром.

      – Только бы погода до завтра не переменилась! Прогноз неважный, может оказаться и нелетная… – уже пожимая на прощание руку Серпилину, сказал Батюк.

      Захаров тоже пожал руку Серпилину, но молча, без слов. Да и