Оставь окно открытым. Софья Прокофьева

наполовину ушло за горы. Только на шпиле колокольни ещё сидит кое-кто из моих братишек, таких же, как я, самые отчаянные. А на площадь со всех улочек и закоулков уже выползает темнота. И чёрная тень палача становится всё длиннее, тянется к ногам старшего брата.

      Тут король медленно, торжественно поднял руку и уронил белый платок.

      – Палач! – воскликнул он. – Солнце уже зашло! И тут я решился. Пойми, я решился на это от отчаяния. В другое время я бы ни за что этого не сделал. Никогда. Но я не мог иначе.

      Скорее-быстрее-сейчас же-немедленно я спрыгнул с колокольни вниз, прямо на топор палача.

      Топор засверкал, заблистал. Я чуть было не порезался – отточен он был на совесть.

      Не представляешь, как мне было худо! Ведь я всего-навсего обыкновенный солнечный луч… Одним концом я крепко-накрепко прирос к Солнцу. И оно тянуло меня за собой.

      Но я уже слышал тяжкий, измученный храп коня и гулкий топот копыт.

      – Палач! – с торжеством завизжал король. – Время истекло! Пора!

      – Нет! – закричали все люди на площади. – Нет! Последний луч ещё горит на топоре палача!

      Тут Солнце так рвануло меня… Мне показалось, что я сейчас погасну, разорвусь на части от этой нестерпимой боли! Но я упёрся покрепче… как только мог… изо всех сил…

      О-ох!.. И я оторвался от Солнца!

      А оно, Солнышко, вместе со всеми моими братиками ушло за горы. Горные вершины посинели, стали холодными, острыми…

      И в этот миг на площадь влетел всадник. Это был младший брат. К ногам короля тяжело упал кошель с золотом… Ну, дальше уже неинтересно…

      Веснушка нахмурился, отвернулся, засопел носом.

      Шаркающей походкой, будто он вдруг состарился, добрался до пустой чашки, прошёл по краю блюдца, скрестив ноги по-турецки.

      – Нет, пожалуйста, расскажи ещё, – взмолилась Катя.

      – Ладно, – вздохнул Веснушка, – хотя, наверное, это самая грустная история на свете. Так на чем я кончил?

      – На том, что «дальше неинтересно», – подсказала Катя.

      – Неинтересно? – прямо-таки вспыхнул Веснушка. Он сердито дёрнул «молнию» на курточке сначала вниз, потом вверх. – Ах, так, значит, тебе неинтересно?

      – Нет, мне-то интересно, очень интересно, – попробовала объяснить Катя. – Это ты сам сказал «дальше неинтересно».

      Веснушка вскочил на ноги. Он хотел выпрыгнуть из чайной ложки, но, к несчастью, поскользнулся и упал на спину, задрав кверху тонкие ножки. От этого он рассердился ещё больше, обиделся, так и запылал.

      – А ну, покажи мне его. – Веснушка прыгнул на край блюдца, угрожающе стиснул раскалённые кулачки. – Подавай сюда этого «Дальше»! Я ему сейчас задам хорошую трёпку!

      – Какого «Дальше»? – в недоумении спросила Катя.

      – Какого-какого! Того самого! – Веснушка просто захлёбывался от обиды, гнева. – Ты сказала «Дальше неинтересно». Кто он такой, этот «Дальше», которому неинтересно, как случилось это ужасное несчастье, как я оторвался от моего Солнышка? Где он?

      – А… – вдруг догадалась Катя. – Да нету никакого