Оставь окно открытым. Софья Прокофьева

Веснушка. – Потому что этого просто не может быть. Но всё-таки, что он делает?

      Невысокий старичок, кряхтя от усердия, затирал толстой подошвой веснушки на асфальте. У него было такое кислое, сморщенное лицо, как будто он держал за щекой кружочек лимона. Серый косматый шарф, похожий на длинный-предлинный волчий хвост, свисал до земли и мешал ему. Он со злобой несколько раз обмотал его вокруг шеи и снова принялся старательно шаркать ногой.

      – Это Взялииобидели, хозяин Пуделя. Тот самый… – прошептала Катя.

      Дядя Федя бросился к старикашке, за рукав осторожно оттащил его в сторонку. Взялииобидели тут же придирчиво оглядел рукав: не порвал ли его дядя Федя, не смял ли, не испачкал?

      Дядя Федя быстро заговорил, от волнения размахивая длинными нескладными руками:

      – Мой старый учитель… Он в нашем городе только проездом. Один вечер… Я должен, я непременно должен сыграть ему мою сонату…

      Взялииобидели молча поднял глаза и долгим укоризненным взглядом оглядел дядю Федю.

      – Значит, так, – сказал он тихим проникновенным голосом. – И не стыдно вам? И не совестно?

      Дядя Федя с испугом отшатнулся от него.

      – И ведь сколько лет учились. – Голос Взялииобидели задрожал. – Консерваторию кончили. И всё для того, чтоб обидеть меня, старика.

      – Чем я вас обидел? – пробормотал дядя Федя.

      – Ещё спрашиваете? – Взялииобидели с возмущением дёрнул себя за шарф. – Нарочно на скрипке играете. Нашли бы себе занятие тихое, приличное: коробочки бы клеили, кофточки вязали. А то нарочно на скрипке…

      – Но музыка… – дядя Федя в волнении протянул к нему свои длинные руки.

      – Обидели!.. – вдруг завизжал старикашка и быстро-быстро засеменил к дому. – Взяли и обидели! Я человек уваваемый!..

      Он, несомненно, хотел сказать «уважаемый», но косматый шарф попал ему в рот и получилось «уваваемый».

      Несчастный Пудель покорно и молча поплёлся за ним. Вид у него при этом был такой виноватый, будто это он сам собственной лапой затирал веснушки на асфальте и запрещал дяде Феде играть на скрипке.

      Веснушка в недоумении посмотрел на Катю.

      – Они соседи, понимаешь, – объяснила Катя. – Взялииобидели не разрешает дяде Феде играть на скрипке. Ещё днём – ничего. А чуть вечер, сразу начинает стучать в стенку кулаком и кричать: «Взяли и обидели! А я человек уважаемый!»

      – Вечер, это когда Солнышко уже не светит. Я так это дело понимаю, – задумчиво проговорил Веснушка. Он удивительно нежно произнёс слово «Солнышко». – А где живёт этот твой Взялииобидели?

      – Вот его окно. – Катя протянула свободную руку, показала. – Видишь, на всех окнах занавески, цветы, а у него только бутылка кефира.

      Вдруг Катиной руке стало прохладней. Веснушки на ладони не было.

      Катя в растерянности огляделась. Ей показалось, что в полуоткрытую форточку Взялииобидели скользнуло что-то маленькое, сверкнувшее жёлтым огоньком.

      Блеснула круглая золотая пятка босой ноги. Это был Веснушка.

      Глава