Оставь окно открытым. Софья Прокофьева

сизым животом начала расползаться, таять, тёплые лучи хлынули в прореху. Они осветили стол, Катины руки, рисунок на столе.

      – Не понимаю, из-за чего тогда весь этот крик? – Веснушка как-то сразу успокоился, пожал плечами. – Заладила: ты такой-сякой, самый плохой, никудышный, без дня рождения…

      Веснушка пристально посмотрел на Катю.

      – Значит, ты любишь подарки?

      – Да так… – неохотно сказала Катя.

      – Всё-таки любишь… – печально кивнул головой Веснушка. – А вот если кому-нибудь очень хочется сделать подарок, а подарить нечего?

      Веснушка задумался. Кате послышалось, что он даже негромко пробормотал: «Эх, спросить бы у Солнышка… Посоветоваться…»

      Веснушка тряхнул головой.

      – Ладно, пока что надо делом заниматься. Солнышко у тебя не получилось, что уж тут греха таить. Тогда хотя бы Темнотищу мне нарисуй. Только для неё надо много-много чёрной краски, самой чёрной, какая только бывает.

      Катя принесла из маминой комнаты пузырёк с тушью. Обмакнула кисточку, приготовилась рисовать.

      – А какая она, эта Темнотища? – спросила Катя.

      – Как «какая»? Обыкновенная, – удивился Веснушка. – Каждый день видишь и не знаешь. Чёрная она, и во все стороны руки торчат, жадные, загребущие.

      Катя нарисовала чёрное чудовище с торчащими во все стороны руками.

      – И ничуть не похожа! – рассердился Веснушка. – Ну, ни капельки. Ты нарисуй, чтобы она была жестокая, коварная, хитрая… Поняла? Ну что же ты? Рисуй!

      – А я не знаю, как это рисовать хитрость, жестокость, – нерешительно сказала Катя.

      – Просто не хочешь. – Веснушка обиженно насупился. – Ведь смогла для белки нарисовать и доброту и ловкость… Даже нарисовала, что она тёплая.

      Катя в замешательстве пожала плечами. Нечаянно задела локтем пузырёк с тушью. Жирная густая струя плеснула на рисунок и начала медленно растекаться во все стороны, поглощая и дом, и ёлку с рыжей белкой, подползая к солнышку. Веснушка подпрыгнул вверх и повис над рисунком, быстро перебирая ножками, будто бежал в воздухе.

      – Всё… – глухо сказала Катя.

      – Она! Темнотища! – ликуя, завопил Веснушка. Он опустился Кате на плечо.

      – Вот теперь она похожа! Я её сразу узнал! Она самая! Видишь, как она подбирается к Солнышку. Так бы его и проглотила. Знаешь, – Веснушка быстро зашептал Кате на ухо, – один раз Темнотища всё-таки проглотила Солнышко. Я уже думал, навсегда. Хочешь, расскажу?

      – Ещё спрашиваешь! Конечно хочу! – воскликнула Катя.

      – Только это будет такой холодный рассказ, что лучше сразу надеть шубу и валенки, – предупредил Веснушка и озабоченно нахмурился. – У тебя просто зубы застучат от холода, продрогнешь до костей. Всё равно рассказать?

      – Конечно!

      – Ну, тогда слушай. Точно тебе не скажу, но это случилось вчера или, вполне возможно, даже сегодня…

      Катя не стала его перебивать. Она уже давно поняла, что слова «вчера», «сегодня», «завтра» Веснушка понимает совсем по-другому, по-своему, не так, как все.

      – Я