Ржевская мясорубка. Борис Горбачевский

все мысли – о завтрашнем дне. Понимая, что это, возможно, последний наш «философический разговор», как мы называли свои беседы, я спросил:

      – Как думаешь, скоро на передовую? Что мы знаем о противнике?

      И сразу почувствовал, что Юрка в дурном настроении.

      – Ты задал два вопроса. На первый, наверное, лучше, чем я, ответил бы тебе тараторщик, он часто общается с богом. А на второй ты сам знаешь ответ. Как учил «вонючий цитатник»: «Немцы – фашисты, убийцы, мародеры, насильники, гитлеровские головорезы…» Он политрук, ему виднее.

      – Юрка, но ведь не все немцы – фашисты, у них же самая крупная компартия в Европе! Куда делись их коммунисты?

      – По мне, так все их коммунисты – гады, переметнулись к Гитлеру! Кто струсил, кто-то увидел выгоду для себя, другие поверили фюреру. Не сомневаюсь, в первом же бою мы с тобой будем стрелять и в бывших коммунистов.

      – Нас учили под лозунгом: «Через ненависть – к победе!» А узбеки? Что они знают о немцах? Половина, если не больше, неграмотные. Какая у них ненависть к немцам? Знают ли они вообще о Германии?

      – Ты преувеличиваешь. Думаю, немало среди них и таких, кто не хочет говорить по-русски.

      Он замолчал. Я прямо-таки не мог узнать Юрку.

      На этом наш разговор закончился, так и не состоявшись.

      Вверх-вниз

      На следующее утро солдатский телеграф сообщил: ночью привезли триста курсантов из Камышловского военно-пехотного училища и семьсот новобранцев-москвичей. После завтрака нас всех построили на большой поляне. Перед распределением по батальонам командир полка обратился к солдатам:

      – Я хочу знать, есть ли среди вас охотники, кузнецы, механики, шоферы, портные, сапожники, фельдшеры, повара? Только без обмана!

      Призыв начальства, естественно, вызвал общее оживление. Вперед из строя вышли многие. Их имена записывали помощники начштаба полка.

      Наступил полдень, мы все еще стояли на поляне. А в это время начальство, как мы вскоре поняли, занималось распределением: кого – в пехоту, кого – в артиллерию, кого – в саперы, связь, медсанбат, в оружейники, на штабную работу, всех охотников – в снайперы… Из курсантов сформировали две отдельные роты: пулеметчиков и автоматчиков – правда, пока без автоматов. Позже я узнал, что Юрку, он в другом полку, определили на штабную работу.

      Появился комиссар полка. Видимо, его прихода ждали. Он пошел вдоль строя, задавая солдатам вопросы; часто, не дождавшись ответа, спешил вперед. За ним шел высокий худощавый командир с одной шпалой в петлицах. Узкие глаза, иссиня-черные короткие усики и смуглое лицо позволяли предположить его восточное происхождение. Оказалось, это комсорг полка Халиков. Обращался он, как правило, к курсантам. Подойдя ко мне, спросил, откуда я, комсомолец ли, какое образование, участвовал ли до армии в общественной работе. Потом догнал комполка, перекинулся с ним несколькими словами, вызвал меня из строя и забрал с собой.

      Так, ненадолго, я стал помощником комсорга полка. За короткое время мы подружились и во внеслужебное время стали обращаться друг к другу по имени, звали комсорга Сабит. Я аккуратно